№ 40-2011-2 |
Беседу вела Наталья Хмелевская _________
Восьмидесятые годы прошлого века… Целая эпоха, особый, удивительный мир страны. Мир надежд и последней веры, мир героев – космонавтов, бамовцев, хоккеистов и шахматистов. «Любовь, комсомол и весна» – пахмутовский оптимизм стал своеобразным девизом восьмидесятых. Страна знала своих героев, искренне любила их и гордилась ими. В 1975 году мы смотрели по ТВ, как лавровый венок лег на плечи шахматиста Анатолия Карпова, в 24 года (!) завоевавшего титул чемпиона мира.
Анатолий Карпов стал одним из символов нашей страны, ее гордостью и лицом. У него на все хватало времени – и на успешные выступления в турнирах, и на общественно-политическую деятельность. Он был депутатом Верховного Совета СССР, возглавлял Советский фонд мира, руководил самыми разными проектами и программами. Как руководитель одной из организаций-учредителей Советского Фонда Рерихов он принял самое активное участие в становлении общественного Музея имени Н.К. Рериха и финансовой поддержке на начальном этапе его создания. И сегодня, через двадцать лет, он является председателем Попечительского совета Международного Центра Рерихов.
В мае Анатолию Карпову исполняется шестьдесят. Накануне юбилея мы разговариваем с ним в стенах Музея имени Н.К. Рериха.
– Анатолий Евгеньевич, ваша жизнь всегда до предела насыщена – шахматы, общественная деятельность, семья… Как вы все успеваете?
– Должна быть правильная организация труда. Конечно, непросто все успевать, но последние тридцать лет справляюсь (смеется). Остается время и на семью. Дочка сейчас в школе учится, ей тоже нужно внимание, какая-то конкретная помощь, да и моральная поддержка тоже.
– Вы член Президентского Совета Российской Федерации по культуре, председатель комиссии по экологической безопасности Общественной Палаты, президент Международной ассоциации фондов мира, региональный посол Детского фонда ООН (UNISEF), представитель множества других общественных и политических организаций. Какое из направлений Вам ближе всего, что больше греет душу?
– Я человек дела. Люблю начать какую-нибудь программу, отслеживать ее прохождение, понимать, что происходит в настоящий момент и какие шаги надо предпринять, чтобы проект позитивно развивался. Я человек конкретный, как за шахматной доской, так и в других сферах. Если за что-то берусь, то не бросаю на полпути и довожу до конца, и это доставляет мне удовольствие. Вот, например, у нас есть великолепная международная программа по Ивановскому Интердому…
Как отстояли Интердом
Ивановский интернациональный детский дом существует почти восемьдесят лет. В нем жили дети, чьи родители оказались в тюрьмах стран с реакционными и фашистскими режимами. Первыми воспитанниками были дети антифашистов. После экологической катастрофы на Украине сюда прибыли дети из Чернобыля. Здесь обрели свой второй дом более 350 детей двадцати с лишним национальностей из зон межнациональных конфликтов и стихийных бедствий многих уголков России, из ближнего и дальнего зарубежья. Десять лет назад завершилось строительство и реконструкция комплекса зданий этого учреждения. Сегодня это самый большой в России детский дом с благоустроенной территорией, комфортабельным, светлым и хорошо оборудованным жилым комплексом. Несколько лет назад чиновники решили превратить Интердом в суворовское училище. Благодаря усилиям Анатолия Карпова как председателя попечительского совета этого детского дома и посла Детского фонда ООН (UNISEF), Интердом удалось отстоять.
…Международная программа по Интердому была разработана почти двадцать лет назад, совместно с бельгийцами. Вначале в ней участвовала только одна крупная бельгийская школа, но потом к ней присоединились и другие. В рамках программы происходят постоянные контакты – родители знают об Интердоме, приезжают в Иваново, приглашают к себе наших детей, привозят своих.
Проекты и программы, которыми я занимаюсь, действительно очень разные, но есть особенные. Например, создание банка данных для «Книги Памяти». Это был очень трудный проект. Когда опускались руки и казалось, что выхода нет, я говорил своим помощникам: «Банк данных будет, несмотря ни на что!»
«Книга Памяти»
Мало кто знает, что сейчас уже издано 1700 томов «Книги Памяти». Ее основа – банк данных о тех, кто погиб в Великую Отечественную войну, защищая Родину. Он создавался Советским Фондом мира. Это было не просто вложение средств, а организация работы с нуля. Банк данных «Книги Памяти» создавался около семи лет, в преддверии пятидесятилетия Великой Победы. Это было непростое время – распался Советский Союз, изменилось политическое устройство, экономика переживала стагнацию. Были сотни причин, чтобы свернуть проект, но Анатолий Карпов и его команда этого не сделали. В пересчете на сегодняшний день проект обошелся в один миллиард 300 миллионов рублей. Немалые деньги, но есть нечто нематериальное, что бесценно.
…Мы придаем большое значение развитию отношений со странами СНГ. В этом году исполнится двадцать лет, как СССР прекратил свое существование. Печальное событие, но жизнь продолжается. Содружество независимых государств пока не набрало силы, его нужно укреплять и развивать. Позитивность Содружества понимают и в Казахстане, и в Беларуси, и на Украине. Но организаций, которые все это время сохраняли связи с ближним зарубежьем, очень мало, их можно пересчитать по пальцам. Две из них создал я. Это Международная ассоциация фондов мира и Международная ассоциация шахматных федераций стран СНГ. Мы работаем с ближним зарубежьем постоянно, по определенным программам.
– Анатолий Евгеньевич, почему вас заинтересовал Международный Центр Рерихов?
– С конца семидесятых и в начале восьмидесятых годов я много ездил с выступлениями по стране. Был в Новосибирске, там и открыл для себя творчество Рерихов. Позже, в 1989 году (я уже был тогда народным депутатом и семь с лишним лет возглавлял Советский фонд мира), мне посчастливилось лично встретиться со Святославом Николаевичем Рерихом. Он решал вопросы о передаче наследия. Помимо того, что Святослав Николаевич заручился поддержкой Горбачева, он искал поддержки у неправительственных организаций, а мы в тот момент имели достаточный авторитет и хорошие материальные ресурсы. Святослав Николаевич понимал, что поддержка Советского фонда мира может явиться гарантом реализации той идеи, с которой он приехал. Мы повели переговоры. И при первой встрече он сказал, что на политическом уровне все складывается хорошо, но президенты могут меняться (как будто заглянул в будущее), и неизвестно, сохранится ли преемственность. Ему хотелось заключить договор с общественной организацией о финансовых гарантиях, об обеспечении сохранности и безопасности коллекции. Такой договор был подписан.
Потом пришло время гайдаровских реформ, и после 1993 года стало невозможно выполнять обязательства, которые мы на себя приняли. Я написал письмо Ельцину с просьбой поддержать МЦР. Ельцин очень быстро откликнулся, и на тот момент это спасло Центр Рерихов. Потом нашлись спонсоры, и все как-то наладилось.
– В одной из своих последних статей о беспринципности чиновников, которые не предпринимают никаких действий по возвращению наследия Рерихов ее законному владельцу – Международному Центру Рерихов, Вы написали: «Вам, господа чиновники от культуры, выражаясь шахматным языком – мат!» Но в реальности ничего не меняется. Что нужно сделать, чтобы переломить ситуацию?
– Большая часть картин Святослава и его отца из наследия, привезенного из Индии, составляла основу передвижных выставок еще в советское время. Святослав Рерих предполагал, что потом они вернутся в коллекцию, которую он передал Международному Центру. После смерти Святослава Николаевича официальные власти стали считать эту коллекцию своей собственностью. При этом мы никак не можем добиться организации надлежащего контроля над картинами из бывшей передвижной экспозиции. Есть подозрения, что некоторые картины исчезли, другие подменены. В Музее Востока получить четкий ответ невозможно. Ситуация остается напряженной, а министерство культуры негласно защищает «своих», хотя, честно говоря, я не понимаю, почему в такой ситуации нужно поддерживать государственный музей, а не общественный. Я уверен, что это было бы по справедливости. Но когда изменится понимание чиновников – вопрос сложный…
– Что Вам особенно нравится в нашем музее?
– Атмосфера. Когда вы приходите в музей Рериха, то вы попадаете в другой мир. И я думаю, что этот музей, как никакой другой, заставляет человека задуматься. Задуматься о бытие, о том, насколько мир разный… Творчество Рерихов в большей своей части связано с Тибетом. Тибет сам по себе загадка, а через работы Рериха он открывается с какой-то новой стороны. Но каждый видит свое, в меру подготовки, в меру глубины познания. Мне всегда интересно здесь. Когда я оказываюсь в странах, где есть коллекции картин Николая и Святослава Рерихов, то стараюсь ознакомиться с ними.
– Мы знаем, что вы автор почти шестидесяти книг. Большинство из них посвящены шахматам. Но есть книги и на другие темы. О чем вы еще пишете?
– Книг у меня намного больше. Сейчас заканчиваю семьдесят седьмую. Кстати, она тоже не чисто шахматная. Первая моя «не шахматная» книга вышла во времена перестройки. Если быть точнее, это была только глава, но в какой книге! Мне была оказана честь участвовать в сборнике, в который вошли работы Гельмута Коля, Маргарет Тэтчер, Михаила Горбачева. Тема сборника – роль общественных организаций в условиях перестройки, в условиях улучшения отношений между СССР и европейскими странами. Я писал о миротворческом движении. Сборник выпустило люксембургское издательство. Очень интересная книга, но вышла только на английском и немецком языках. У нас, к сожалению, нет. Слишком быстро развивались события, и, наверное, было не до издания этой книги.
Действительно, у меня в основном шахматные книги разных направлений, начиная от учебника для самых маленьких детей до серьезных книг для игроков высшего эшелона. Удачной получилась книга для детей, я ее сделал вместе с компанией Disney. Даже не знаю, сколько десятков изданий она выдержала. Но знаю, что она побила все рекорды – вышла на двадцати двух языках мира. На русском языке она выдержала, наверное, изданий пятнадцать.
В соавторстве с профессором Сорбонны я написал книгу «Философия и психология ведения переговоров». В ней мы проводили аналогии между шахматами и бизнесом, шахматами и политикой. Подготовка к шахматной партии сродни подготовке к бизнес-переговорам. Так же как и в шахматах, после победы в отдельно взятой партии требуется провести какую-то стратегическую линию на дальнейшее развитие турнира. То же самое и в бизнесе. Это первая попытка психологического обобщения, и, думаю, она найдет своего читателя.
– Среди ваших книг есть книги по филателии?
– Я занимаюсь филателией с юности. Это одна из возможностей быстро переключиться, отдохнуть от шахмат, что порой просто необходимо. Собрана неплохая коллекция, а серия марок Бельгии и Бельгийского Конго, пожалуй, сильнее, чем в бельгийском музее. Сейчас заканчиваю книгу, посвященную как раз шахматной филателии, аспекту, который не изучал никто. Пока ориентировочно она называется «Энциклопедия шахматной филателии». Это попытка описать выпуски шахматных марок всего мира. Поскольку я этим занимаюсь как шахматист и филателист, то я владею уникальной информацией. Частично коснусь и шахматной нумизматики. Это сравнительно новое направление. Когда людям говоришь об этом, они удивляются: «Как это? Монеты – шахматные?» А между тем в мире их сейчас около сорока. Есть и российская монета, в память великого русского шахматиста Михаила Чигорина.
– Василий Смыслов был профессиональным певцом, Борис Спасский – журналистом, Марк Тайманов – пианистом. А кто по профессии вы?
– Я экономист. С отличием окончил Ленинградский университет и некоторое время был младшим научным сотрудником, потом старшим научным сотрудником ЛГУ, после переезда в Москву в 1979 году стал старшим научным сотрудником экономического факультета Московского университета. Экономика меня интересовала всегда и продолжает интересовать сегодня. Я профессор одной очень необычной кафедры. Совсем недавно в Российском государственном торгово-экономическом университете (РГТЭУ) была создана кафедра экономической и экологической политики при поддержке очень прогрессивного человека, доктора юридических наук, ректора этого университета С.Н. Бабурина. Это первая в России кафедра такого «двойного» направления. Я являюсь ее заведующим и президентом Российского экологического фонда. Вижу большие перспективы такой кафедры. Мы даем студентам одновременно экономические и экологические знания, что несомненно востребовано сегодня и будет необходимо в будущем.
– В 1975 году на церемонии коронации вы сказали, что «одна из главных обязанностей чемпиона мира – быть играющим чемпионом, чтобы люди разных стран видели его за шахматной доской, а гроссмейстеры и мастера могли бы померяться с ним силами…». Вы остаетесь верны слову?
– Я продолжаю много ездить и выступать, пропагандирую шахматы среди молодежи. Считаю, что добиваться высочайших результатов совсем не обязательно – достаточно просто уметь играть в шахматы. Каждому ребенку, думаю, получить навыки игры будет нелишним. Они пригодятся и в учебе, и в жизни. Сейчас к этому пришли во многих странах. Не случайно шахматы как предмет вводят в школьные программы по всему миру, на всех континентах. Да и у нас в стране есть достойные примеры. Шахматный всеобуч с успехом внедряется в южноуральском городе Сатка. Обучение мальчиков и девочек начинается в старшей группе детского сада и продолжается в начальной школе. Дальше – в зависимости от желания ребенка.
– Ваши шахматные школы действуют во многих странах. Где была открыта первая из числа зарубежных?
– В Восточной Германии, в Берлине. Но просуществовала недолго, всего один год. Однако после объединения Германии работа была продолжена, и я открыл школы в Баден-Бадене, а затем в Хоккенхайме – городе, где проводятся соревнования «Формулы-1». Есть школа в Сербии, в старинном городе Вальево. Есть успешная школа в США, в Канзасе, причем не в столице штата, а в небольшом городке в степи, где в разных возрастных категориях мы вырастили уже четырех (!) чемпионов Соединенных Штатов. Есть школы в Аргентине, в Чили, в Румынии, в Белоруссии, в Турции. В Германии проходит реформа школьного образования, предполагающая обязательный продленный учебный день. И в дополнительные три часа планируют включить шахматы. В начале года я побывал в чешском городе Лидице, где проводился турнир для чешской молодежи. Есть договоренность об открытии там шахматной школы имени Карпова. Это будет двадцать восьмая страна в мире, где есть мои школы.
– А в России?
– Недавно открылась шахматная школа в Томской области, в маленьком поселке Белый Яр. В апреле я побывал в Пензе, встретился не только с играющими детьми, но и со взрослыми, которые могут создать какую-то систему. Предполагается, что там тоже будет шахматная школа имени Карпова.
Шахматное обучение активно поддерживают в министерстве образования, несколько лет назад даже была создана специальная комиссия. Я возглавляю комиссию «Шахматы и образование в Российской Федерации». Существует масса шахматных проектов. В этом году будем праздновать двадцатилетие специализированной шахматной школы, которую мы начинали для детей чернобыльских областей России, Украины и Беларуси, Южного Урала и Семипалатинска. Потом эта школа стала международной. Мы провели уже, по-моему, 55 сессий. Приглашаем два раза в год в Москву ребят, которые достигли определенных успехов. Школа имени Карпова имеет статус отборочного турнира к первенству мира среди школьников и входит в календарь мероприятий ФИДЕ и Российской шахматной федерации.
– Какой день рождения вам особенно запомнился и как вы собираетесь отмечать нынешний?
– Мое пятидесятилетие отмечалось в Большом театре, попасть на него можно было только по пригласительным, но поклонники шахмат спрашивали билеты у входа. Было около двух тысяч человек, все прошло очень хорошо. Этот юбилей я решил сначала отметить 23 мая в филармонии Санкт-Петербурга, все-таки в этом городе я прожил десять лет, и у меня очень многое с ним связано. А 27 мая я и моя команда будем уже в Италии, в городе Мерано, где шахматная общественность намерена отмечать не только мой юбилей, но и тридцатилетие матча на мировое первенство, которое происходило в этом городе. Я тогда второй раз отстоял звание чемпиона мира.
Так что, я думаю, будут два замечательных вечера. Где и когда состоится празднование юбилея в Москве, еще не решил, но скорее всего осенью, быть может, в театре Эстрады, у него богатая история проведения шахматных чемпионатов мира. Я полон сил и энергии, но провести подряд три таких празднования – дело непростое.
– Ваш девиз?
– Особенного какого-то девиза у меня нет. Я вовремя понял, что для того, чтобы преуспеть, надо много работать. Я не привык праздновать, гулять, я человек дела. И даже после крупнейших соревнований не позволял себе отдыхать долго – максимум неделю. А некоторые годами праздновали свой успех, а потом не могли вернуться в нормальное «шахматное» состояние. Надо все время держать себя в тонусе. Я постоянно в работе, думаю, что это помогает мне сохранить здоровье, память и ясность мышления. Некоторые удивляются, что я могу рано утром прилететь откуда-то в Москву и уже в 11–12 часов прийти на работу и работать до десяти вечера. А я в этом проблемы не чувствую.
– Что вы пожелаете нашим читателям?
– Желаю жить и здравствовать, несмотря на все трудности. Без трудностей ничего не бывает. Хочется, чтобы люди были добрее друг к другу. У нас общество очень напряжено, в Москве это особенно заметно. Люди не радуются друг другу, не хотят лишний раз обременять себя заботой о ближних, что уж говорить о совсем незнакомых. Но я верю в лучшее в людях.
Редакция благодарит Льва Пятигорского
за содействие в подготовке этого интервью