№ 45-2012-3 |
Наталия Лескова _________
Михайловское, Полотняный завод, набережная Мойки, Арбат… Наверное, мало найдется людей, которые не знали бы, чем или, точнее, кем объединены все эти места. Однако есть под Москвой край, имеющий к имени А.С. Пушкина самое прямое отношение. Хотя сам поэт там, похоже, не бывал.
До Бронниц путь неблизкий – городок этот находится в 57 километрах на юго-восток от столицы. Наконец мы у цели: золотятся высокие купола церквей, вот сохранившиеся с незапамятных времен торговые ряды и Гостиный двор, исторический центр с узкими улочками и низенькими деревянными и белокаменными домишками, в самом большом из которых ныне разместилось бронницкое ОВД. Вот манит вниз крутая дорожка, пойдя по которой вскоре оказываешься захваченным необыкновенным пейзажем. С высокой горки открывается чудесный вид на окрестности: бронницкое водохранилище, погруженное в бесконечные изгибы речушек и заводей, шпили окрестных храмов, поблескивающие на солнце крыши домов… Лепота, да и только!
Бренный город
Существует несколько версий происхождения слова Бронницы. По одной из них название связано с производством брони для воинов: предполагают, что в селе жили мастера бренного дела (бронники). Надо сказать, версия кажется правдивой: промыслы, связанные с металлом, здесь существуют с давних пор – например, большой литейно-механический завод. А Бронницкий ювелирный завод, один из старейших в стране, и сейчас славится далеко за пределами города. Мы зашли в фирменный магазин при заводе и с удивлением увидели, что он не пустует даже в будний день. Люди приезжают сюда из Москвы и других городов, чтобы приобрести оригинальные украшения или обручальное кольцо. Будущих молодоженов здесь всегда много.
По другой версии название означает место частых сражений («браней») с татарами. И такое вполне возможно…
Въезжающих в Бронницы встречает плакат: городу, оказывается, не так давно «стукнуло» 555 лет – своеобразный юбилей. Правда, статус города Бронницы получили по указу императрицы Екатерины II лишь в 1781 году. А вот село Броничи впервые упоминается в 1453 году в духовной грамоте великой княгини Софьи Витовтовны, наряду со многими окрестными селами. Стоящее на оживленном Астраханском тракте, на перекрестье водных и сухопутных путей, торговое село росло и богатело. Бронницы были свидетелями многих событий русской истории: сражений с татарами, движения по Астраханской дороге полков Дмитрия Донского к месту сбора под Коломной, возвращения войск Ивана IV после взятия Казани, разгрома отрядом Истомы Пашкова, союзника Ивана Болотникова, под селом Троицким войска новоизбранного царя Василия Шуйского. По преданию, через село с остановкой для ночлега везли в столицу на суд и казнь плененного Емельяна Пугачева – героя будущих пушкинских произведений.
Во время Отечественной войны 1812 года русская армия тремя маршрутами проследовала от Астраханской дороги к месту сбора у села Тарутино под Малоярославцем. Преследовавшие русскую армию передовые отряды неприятеля прошли через Бронницы и получили отпор от крестьянских партизанских отрядов. Имена погибших и сейчас можно найти на камнях сельских могил и в церквах.
После Смутного времени Михаилом Романовым около Бронниц была основана конюшня, вокруг которой при его преемнике Алексее Михайловиче выросла слобода, ставшая административным центром специальной конюшенной волости. Забавно, но именно кони принесли Бронницам настоящую славу. Государевых лошадей регулярно приезжал смотреть сам царь, наградивший за хорошую службу управляющего и служителей. При Петре I конный завод был передан любимцу царя – светлейшему князю Александру Даниловичу Меншикову. При нем завод процветал, успешно выращивая и воспитывая лучших в России коней. Этот факт нашел отражение в гербе города, на котором изображен золотой конь на зеленом поле «в знак того, что в сем месте были славные конские заводы».
В середине XIX века на месте конного завода был расквартирован конный полк, для которого было возведено здание казарм, построенное в стиле классицизма. Казармы кавалерийского полка с угловыми павильонами уцелели во время военных действий против французской армии, за ходом которых с высоты Боровского кургана наблюдал М.И. Кутузов. Мы долго искали эти казармы, как говорят, прекрасно сохранившиеся до наших дней. Прохожие удивленно пожимали плечами. Лишь директор Бронницкого краеведческого музея Ирина Александровна Сливка объяснила, что увидеть памятник истории и архитектуры мы не сможем: сейчас там военная часть и вход на ее территорию закрыт.
Бронницы, в отличие от ряда городов Подмосковья, сохранили планировку XVIII в., утвержденную Указом императрицы после присвоения статуса уездного города. В историческом центре сохранилась соборная группа вместе с колокольней, возведенные на деньги почетного гражданина Бронниц, купца 1-й гильдии Алексея Кононовича Кононова по проекту Михаила Ивановича Бове, брата известного московского зодчего. Самый древний храм Бронниц – воздвигнутый в 1705 году каменный Архангельский собор в стиле московского барокко – до сих пор является символом города. Высокий трехъярусный столп, стройные узкие окна, легкие пилястры и шарообразные главы – все это делает Архангельский собор одним из лучших храмов Подмосковья. Алексей Кононович Кононов, главный здешний меценат, похоронен у подножья храма.
«Мой первый друг, мой друг бесценный…»
Однако это не единственная могила на главной Соборной площади. Здесь же погребены лучший друг А.С. Пушкина поэт и декабрист И.И. Пущин и братья-декабристы Фонвизины. Как они здесь очутились? Дело в том, что в нескольких километрах от центра города располагалось имение Марьино, в котором жили вернувшиеся из ссылки декабристы. Иван Пущин провел в Марьине два последних года жизни. Здесь он и умер.
Найти усадьбу оказалось непросто. Два часа мы кружили по окрестностям, пока кто-то из встречных не предположил: а не там ли это, где находится новый жилой микрорайон Марьинка? Оказалось, там. На территории усадьбы теперь детский санаторий, и суровый охранник нас туда не впустил. Правда, сама усадьба находится чуть правее, и массивные ворота оказались не заперты. Не рискнув быть покусанными злыми собаками, о которых предупреждала надпись на заборе, мы лишь издали заглянули вглубь изрядно заросшего, замусоренного аборигенами парка, с грустью посмотрели на руины старого барского дома, стены которого густо покрыты современными надписями неприличного содержания. Вот и вся память о доме, где доживали свой век великие современники А.С. Пушкина…
Акварель Н.А. Бестужева. 1837
…Пушкин, стоя у письменного стола в рабочей комнате, читает свое новое произведение «Цыганы» долгожданному гостю Ивану Пущину. Рядом няня, Арина Родионовна, за обычным вязанием. Это сюжет известной картины знаменитого художника Н.Н. Ге, изображающей последнюю встречу двух близких друзей. За десять месяцев до восстания Пущин первым из всех друзей и знакомых навестил опального поэта в Михайловском.
Эта встреча глубоко взволновала обоих. И в первый же день прибытия А.Г. Муравьевой в Читу на каторгу Пущин получил от нее драгоценный листок с сердечными стихами:
Мой первый друг, мой друг бесценный!
И я судьбу благословил,
Когда мой двор уединенный,
Печальным снегом занесенный,
Твой колокольчик огласил.
Молю святое провиденье:
Да голос мой душе твоей
Дарует то же утешенье,
Да озарит он заточенье
Лучом лицейских ясных дней!
Николай I ненавидел Пущина. На следующий день после восстания царь писал генерал-губернатору Голицыну: «Он первейший злодей из всех». Было велено его немедленно найти и схватить. У Пущина была возможность бежать за границу – лицейский товарищ князь Горчаков принес ему заграничный паспорт и уговаривал бежать. Но Пущин отказался, решив разделить участь со своими товарищами – Якушкиным, Оболенским, Муравьевыми-Апостолами, Фонвизиными.
Суд приговорил Пущина к смертной казни, замененной 20 годами каторги и поселением в Сибири. В 1839 году группа декабристов-каторжан вышла на поселение. Среди них И.И. Пущин, отправленный в Тобольскую губернию. Четыре года провел он в Туринске, где тяжело заболел, затем поселился в Ялуторовске. Недуг не изменил характера декабриста, всегда предпочитавшего праздности упорный труд. У него небольшое хозяйство – корова и лошадь. При этом он занимается переводами трудов знаменитых ученых Блеза Паскаля и Бенджамина Франклина, изучает экономику Сибири, помогает налаживать работу первых народных школ в городе. Он организовал всесибирскую кассу взаимопомощи, сыгравшую большую роль в материальной поддержке ссыльных декабристов.
В 1854 году в ссылке умер его друг Михаил Фонвизин. Осталась вдовой его жена Наталья Дмитриевна, в девичестве Апухтина. Иван Пущин был давно и безнадежно влюблен в эту удивительную женщину, не смея признаться в своих чувствах даже самому себе. В свое время ей посвящали стихи Александр Одоевский и Сергей Дуров, а Василий Жуковский написал восьмилетней девочке в альбом: «Пройдет пять лет и десять дней, / Ты будешь страх сердец и взоров восхищенье!» Он угадал. Наталья выросла красавицей и умницей. За ней ухаживали многие, однако замуж она не спешила. Вскоре в имение Апухтиных на берегу речки Унжи стал наведываться молодой чиновник из Москвы, чьи тонкие и умные беседы совершенно покорили девушку. С волнением она ждала предложения руки и сердца, но оказалось, что «жениха» интересовало исключительно состояние Апухтиных. Выяснив, что богатства здесь не наживешь, повеса исчез. Девушка тяжело переживала крах своего первого чувства. Вскоре она пропала. На поиски Натальи поднялась вся округа. Перехватили ее в 90 километрах от имения, на подступах к монастырю, куда она собиралась навеки удалиться. Вскоре к Наталье посватался прославленный генерал Михаил Фонвизин, ради этого приехавший в имение в парадном кителе и всех своих боевых наградах. Однако добиться ее расположения герою войны 1812 года удалось лишь несколько месяцев спустя. «Вот я и замуж согласилась более выйти потому, что папенька был большой суммой должен матери Михаила Александровича и свадьбой долг сам квитался, потому, что я одна дочь была и одна наследница», – писала позже Наталья Дмитриевна в своем дневнике. Именно Апухтина-Фонвизина считается одним из возможных прототипов Татьяны Лариной. Впрочем, описывая свою героиню на страницах романа, Пушкин не догадывался, какая непростая и не в меньшей степени достойная пера поэта судьба ждет Наталью Дмитриевну.
Мужу Апухтина и вправду была «век верна». Без раздумий она последовала за ним в Сибирь, где ее ждали тяжелейшие испытания. Дети, рождавшиеся у Фонвизиных в ссылке, умирали один за другим. Совсем молодыми скончались и два мальчика, оставленные на попечение бабушки и дедушки в Москве. Современники писали об удивительной стойкости и твердости духа этой внешне хрупкой женщины. Недаром Лев Толстой собирался сделать ее главной героиней романа «Декабристы». О ней с признательностью вспоминал Федор Достоевский, которого она посетила в пересыльной тюрьме, а затем многие годы поддерживала в письмах. Дом Фонвизиных в Сибири всегда был центром притяжения для многих людей.
В 1854 году ее супруг скончался, и Наталья Дмитриевна осталась совсем одна. Она могла вернуться в Москву, но вместо этого тайно отправилась в Ялуторовск, к Ивану Пущину, который, как она улавливала безошибочным женским чутьем, ее любил. Теперь можно было ответить ему взаимностью. В давних чувствах признались друг другу «два немолодых, вволю настрадавшихся человека». Там же, в Ялуторовске, они решили соединить свои судьбы. Однако местные власти не разрешили им венчаться и настояли на отъезде Натальи Дмитриевны. Лишь в 1857 году, когда закончилась сибирская ссылка Пущина, они смогли пожениться и поселились в имении Фонвизиных Марьино, где Пущин написал свои знаменитые «Записки о Пушкине». Счастье их было недолгим: Иван Пущин умер в 1859 году. Наталья Дмитриевна пережила всех своих детей и мужей и скончалась в 1869 году. Могила ее не сохранилась…
Много лет с Бронницами был связан А.А. Пушкин – внук великого поэта. Александр Александрович родился 3 октября 1863 года у старшего сына поэта и его жены Софьи Александровны, в девичестве Ланской, происходившей из древнего дворянского рода. А.А. Пушкин, как и его отец, окончил пажеский корпус и был определен на военную службу. В 1889 году по состоянию здоровья он вышел в отставку и поселился в сельце Ивановском Бронницкого уезда, в 25 км от Бронниц.
Земская деятельность Александра Александровича началась в 1890 году в должности земского начальника, а с ноября 1897 года и до конца жизни он был председателем Бронницкой уездной земской управы. В сферу забот А.А. Пушкина на этом посту входила территория уезда протяженностью около 40 км с населением 160 тысяч человек. Это был настоящий промышленник и предприниматель, начавший процесс социально-экономических преобразований в уезде. Сейчас бы такую деятельность назвали модным словом «модернизация». На территории уезда были учреждены пять опытных агрономических участков, где крестьяне могли не только получить рекомендации и увидеть практические результаты применения передовых земледельческих приемов, но и узнать, как работают различные сельскохозяйственные машины. На складах сельскохозяйственных орудий и материалов можно было получить квалифицированный совет специалиста, приобрести в кредит качественный посевной и посадочный материал и другие необходимые вещи. Александр Александрович помогал всем, никому не отказывая в участии. Не терпел только бездельников – с ними, по воспоминаниям современников, был строг непомерно.
С начала его деятельности в уезде было открыто три гимназии, из которых одна женская, готовившая учителей начальных классов. Работали курсы повышения квалификации учителей, был создан Совет учителей, обсуждавший профессиональные проблемы. Большая часть школ имела библиотеки. Просвещение он считал крайне важным делом. Не менее существенным представлялось и развитие здравоохранения. С 1897 года земство отменило платное коечное лечение. В уезде была создана сеть фельдшерских пунктов и врачебных участков. В 1914 году в Бронницах строится новая земская больница, отвечающая самым высоким требованиям того времени. В селе Коняшино Александр Александрович строит санаторий для больных туберкулезом – первый в России земский санаторий для бедных. Именно А.А. Пушкин заложил систему санитарно-эпидемиологической службы в уезде, благодаря чему смертность в этих краях существенно сократилась.
Кроме того, он создал уездные ветеринарную, дорожно-мостовую и другие службы. В начале века в Бронницах начали работать водопровод, дизельная электростанция и мельница. «Служба А.А. Пушкина на посту председателя Бронницкой уездной земской управы – образец административной деятельности, опыт которой может быть востребован и в настоящее время. Вот бы нам сейчас такого руководителя – и жизнь бы наладилась!» – мечтает директор бронницкого музея Ирина Сливка.
Могила Пушкина-внука находится на бывшем городском кладбище, расположенном при въезде в Бронницы со стороны столицы. Судьба сурово обошлась с местом погребения потомка великого поэта. После революции место его захоронения было утрачено. Обнаружить могилу удалось только спустя десятилетия.
Какой такой Пушкин?
Сельцо Ивановское, родовое имение Пушкиных-Ланских, на берегу реки Северки нам тоже пришлось искать довольно долго. К нему не ведут указатели, дорогу не знают местные жители. Один из остановленных нами прохожих недоуменно переспросил: «Какой такой Пушкин?»
Поплутав по плохим дорогам, уже в полумраке мы выехали к небольшому дачному поселку с металлическими заборами, уходящими в грязное поле. Это и было Ивановское. Здесь не сохранилось никаких следов имения, где жили потомки великого поэта. Нет и памятного знака, благодаря которому прохожие или проезжие смогли бы узнать об исторической славе этих мест.
Поскольку добираться из Ивановского до Бронниц было далековато, А.А. Пушкин обычно останавливался в доме купца Зимина, находившемся в старой части города. Оштукатуренный деревянный дом также не сохранился: здание из-за ветхости и невозможности проведения реставрации было разобрано. На его месте предполагается возвести новое здание, сохранив в максимальном приближении облик старого, чтобы разместить в нем музей города Бронницы с экспозицией, посвященной Пушкину-внуку. Ведь в нынешнем помещении музею очень тесно: ему приходится делить крошечный дом с магазином, почтой и советом ветеранов. Однако новое здание – пока лишь в планах…
…Мы покидали Бронницы вечером, трясясь на ухабах и временами проваливаясь в ямы напрочь разбитых дорог. Казалось, со времен поэта мало что изменилось в России – во всяком случае, дороги по-прежнему ужасные. Позади оставались дышащие историей места, где дивные пейзажи перемежаются с чудовищным зрелищем человеческого бескультурья, граничащего с хамством. Может быть, в краеведческом музее знают многое о славной истории этих мест. Но там работают два-три человека. А город Бронницы имеет население почти 20 тысяч, район и того больше, но ни один из тех, кого мы останавливали на улице, не смог показать нам, где находится та или иная достопримечательность. Даже экскурсовод, встреченный нами на Соборной площади, в ответ на вопрос, где искать имение Марьино, смутился и указал в другую сторону.
Мы любим говорить о том, что нельзя быть иванами, не помнящими родства. Но не любим узнавать новое о своем родстве. В музее я купила ворох книг об истории Бронницкого уезда, но в местных книжных магазинах и газетных киосках такой литературы и в помине нет. «Не бывает», – отвечали продавщицы. Почему?
Может быть, не стоит делать громких заявлений, а начать с малого: развесить в городе указатели, где находится краеведческий музей, а где – усадьба Марьино, а также большие, легко читаемые щиты и плакаты, рассказывающие о том, чем славен город и окрестности, какие исторические события здесь происходили в разные времена? Может быть, стоит ввести в местных школах уроки краеведения? И тогда, возможно, люди сызмальства привыкнут к мысли, что их земля стоит на пластах истории, перестанут ее захламлять и начнут уважать?
…О Пушкине и его эпохе я неожиданно вспомнила, перечитывая книгу известного ученого и барда из поколения «шестидесятников» Александра Городницкого «Острова в океане». Эту недавно переизданную книгу он подарил мне после интервью. Городницкий вспоминает, как ненастным ноябрьским днем в небольшом сибирском городке Ялуторовске, что неподалеку от Тюмени, он оказался в музее декабристов, устроенном в старой, почерневшей от времени избе. Долгие годы в ней жил ссыльный декабрист Матвей Иванович Муравьев-Апостол, брат казненного Сергея Апостола, товарищ Пушкина, Пущина и братьев Фонвизиных. Так вышло, что Матвей Иванович на десятилетия пережил всех своих друзей. Городницкого в музее поразил один странный экспонат – старая толстостенная бутылка из темного стекла. «Уже не надеясь вернуться в столицу, Матвей Иванович, забытый всеми, положил в эту бутылку записку о себе и уже ушедших из жизни друзьях-декабристах, а бутылку спрятал под половицу возле печки. Как будто не томился в ссылке в заснеженном сибирском городке, а тонул в бурном штормовом океане, – пишет ветеран подводных погружений, старый «морской волк» Александр Городницкий, избороздивший не одно море. – Он был уверен, что про их поколение никто давно не помнит. Бутылку с запиской нашли уже в ХХ веке»…
Городницкий создал целый цикл стихотворений и песен о декабристах, среди которых – «Пущин и Матвей Муравьев»:
За окнами темно,
Закрыты ставни на ночь.
Ущербная луна
Струит холодный свет.
Раскупорим вино,
Мой друг Иван Иваныч,
Воспомним имена
Иных, которых нет.
Сырые рудники
Хребты нам не согнули.
И барабанный бой
Над нашею судьбой.
Острогам вопреки,
Штрафной чеченской пуле,
Мы выжили с тобой,
Мы выжили с тобой.
Кругом колючий снег,
Пустыня без предела.
За праздничным столом
Остались мы вдвоем.
Идет на убыль век,
И никому нет дела,
Что мы еще живем,
Что мы еще живем.
Свечей ложится медь
На белые затылки.
Страшней стальных цепей
Забвения печать.
Лишь прятать нам под клеть
С записками бутылки
Да грамоте детей
Сибирских обучать.
Не ставит ни во что
Нас грозное начальство,
Уверено вполне,
Что завтра мы умрем.
Так выпьем же за то,
Чтоб календарь кончался
Четырнадцатым не-
забвенным декабрем!
Несмотря на опасения старого декабриста, о его поколении не забыли. Вряд ли есть человек, который не понял бы, о чем идет речь. Ведь Пушкин и вся его эпоха – это наше всё. Но хотелось бы, чтобы эта память жила не только на страницах школьных учебников, но и в истории старинных русских городов, где бывали эти великие люди. Вот тогда наша история будет живой, а у памяти не будет провалов.
Фото Андрея Афанасьева