№ 58-2016-1/2 |
Александр Тюриков _________
К 185-летию со дня рождения Е.П. Блаватской _________
В нынешнем году исполняется 185 лет со дня рождения Елены Петровны Блаватской – выдающейся личности в отечественной и мировой философии. Казалось бы, ее труды, которые всегда были непростыми для восприятия, сегодня совсем не актуальны. Но это не так. Проблемы смысла бытия, сути Божественного, является ли Бог антропоморфным, согласно богословским догматам, идущим к нам из Средневековья, или нет, не могут не заинтересовать думающего современного читателя. Значение работ Блаватской с развитием науки будет только расти, ибо наука все больше будет касаться таких вопросов, как Вселенский разум, место и роль человека во Вселенной. Помню свое удивление, когда в учебнике индологии Софийского университета, изданном лет 15 назад, увидела, что автор не побоялся цитировать Блаватскую и писать, что наука подтвердила ее видение мира. Речь шла о древней связи континентов Азии и Австралии и, соответственно, коренных народов, их населяющих.
Елена Блаватская – великий мыслитель и ученый, великая русская женщина. Ее наследие являет собой масштабную, красивую картину с огромным потенциалом для будущего. Думаю, читателю будет интересно прочесть о глубокой взаимосвязи Е.П. Блаватской и всей русской культуры, узнать детали творческих пересечений с некоторыми русскими писателями.Марга Куцарова,
председатель Национального общества им. Н.К. Рериха в Болгарии
Становление философа-космиста, ученого, мыслителя Елены Петровны Блаватской происходило, с одной стороны, в традиционной русской дворянской среде, с другой – в необычной культурной атмосфере. Ее воспитателями были мама, а затем бабушка. Мама, Елена Андреевна Ган (1814–1842), известная писательница своего времени, прекрасно знавшая отечественную и зарубежную литературу, осталась в памяти современников одухотворенным и утонченным человеком. Бабушка, Елена Павловна Фадеева (1788–1860), естествоиспытатель с мировым именем и энциклопедическими знаниями, вырастила четверых детей и многочисленных внуков, занималась благотворительностью, пользовалась уважением окружающих, «осуществив собою идеал женщины <…> и в отношении ума, и в отношении сердца»[1]. Елена Андреевна и Елена Павловна сумели создать в доме особое пространство любви, творческой свободы, высокой нравственности. Из-за служебного положения отца семья часто переезжала. К юности Елена Петровна узнала полстраны: малороссийские местечки, Екатеринослав, Одессу, Петербург, Саратов, Астрахань, калмыцкие степи, Урал, Сибирь, Кавказ. Она впитала в себя всю Россию, ее дух, со всеми ее народами, сословиями, религиями, бытом, культурой. Девочка с детства жила в двух мирах, иной мир для нее был родным и близким. Благодаря этому двоемирию она постигала суть людей, предметов и мест, где бывала. Блаватская могла по праву сказать, что она «русская родом, душою и кровью», «частичка народа русского»[2]. В 18 лет мощный духовный зов вырвал ее из привычного мира и направил на поиски истины.
И хотя в дальнейшем Елена Петровна почти всю свою жизнь провела за границей, она всегда следила за знаковыми культурными событиями, происходившими на родине, откликаясь на них статьями или комментариями в письмах к родственникам и знакомым. Она обратила серьезное внимание на сочинение философа Владимира Соловьева «Критика отвлеченных начал», которое читала «с жадностью»[3] в журнале «Русский вестник»[4]. Отметила Елена Петровна и лекцию Соловьева о Ф.М. Достоевском[5], напечатанную в сокращении в газете «Новое время», но «даже в отрывке прекрасную»[6], определив философа как «чистокровного теософа». Узнав, что Владимир Сергеевич засобирался в Индию, Блаватская приглашала его остановиться у нее в доме в Бомбее, где она с февраля 1879 г. проживала. Но Вл. Соловьеву так и не пришлось побывать на Востоке.
Блаватская познакомила англоязычных читателей с главой «Великий Инквизитор» из романа Федора Михайловича Достоевского «Братья Карамазовы»[7]. «Достоевского сегодня начинают осознавать как одного из наиболее талантливых и глубоких русских писателей, – писала Елена Петровна во вступительном слове к своему переводу. – Его герои – это неизменно типичные персонажи из различных классов русского общества, поразительно живые и реалистичные до самой высокой степени. Переведенный отрывок представляет собой прекрасную сатиру на современную теологию в целом и римско-католическую религию – в частности»[8].
Как только в 1887 г. вышло отдельное издание «Дневника старого врача» известного хирурга и педагога Николая Ивановича Пирогова, Елена Петровна сразу же его прочла. Избранные фрагменты «Дневника», «сокровенные мысли автора относительно великих тайн человека», Блаватская перевела и опубликовала в издаваемом ею журнале «Lucifer»[9]. В своих размышлениях Пирогов, по ее словам, «признал почти в полном объеме фундаментальные доктрины и убеждения теософии»[10].
Крупнейшим мыслителем Е.П. Блаватская считала Льва Николаевича Толстого. Его взгляды, по ее мнению, наиболее близки к теософскому учению. Она посвятила писателю статью «Наука жизни» – философский комментарий к его выступлению перед Психологическим обществом в Москве 14 марта 1887 г. с докладом «Понятие жизни» (краткое изложение книги «О жизни»)[11]. Доклад Толстого Блаватская назвала «трактатом по алхимии души», в котором «его слова звучат как некое эхо самых тонких учений универсальной этики истинной теософии», и поэтому писателя можно назвать «одним из тех немногих избранных, которые начинают с интуиции и заканчивают почти всеведением»[12]. Елена Петровна перевела для «Lucifer» народные сказки Л. Толстого «Первый винокур, или Как чертенок краюшку заслужил» и «Где любовь, там и Бог»[13], «наполненные духом истинного религиозного мистицизма»[14].
Спиритуализм и спиритизм
Николай Семенович Лесков – еще один русский писатель, произведения которого привлекали внимание Е.П. Блаватской. Родившись в одном году, в 1831м, Блаватская и Лесков прошли каждый своим путем. Они никогда не встречались и не переписывались, но проявляли дружеское внимание к творчеству друг друга.
С конца 1860х годов у Н.С. Лескова обнаружился интерес к малоизвестным явлениям психической жизни человека и неведомых сил природы. По всей видимости, тогда же он начал знакомиться с трудами Э. Сведенборга и А. Кардека[15], чтобы в какой-то мере удовлетворить этот интерес. В этот период Лесков «перезнакомился с массою лиц», занимавшихся «усиленно спиритизмом, магнетизмом, божественными вдохновениями и поруганием нигилистов»[16]. В том числе он начал поддерживать тесные отношения с А.Н. Аксаковым[17], одним из основоположников научных исследований парапсихологических явлений в России. Спиритические теории и практики Лесков критиковал[18], считая, что они ничего не дают человеку в его духовном совершенствовании и научном познании миров невидимых. К примеру, книгу Кардека «Подражание Евангелию с точки зрения спиритизма» Николай Семенович назвал «жалким, скаредным и мизерным» сочинением[19]. В 1878 г. он признавался: «…Я совсем не спирит и даже не сторонник спиритского учения»[20].
Елена Петровна Блаватская, проживавшая с 1873 г. в Америке, посвятила себя распространению «истинного спиритуализма» в Новом Свете и делу его защиты. В конце 1874 г. она писала: «Более пятнадцати лет я сражалась за благословенную истину; я путешествовала и проповедовала ее <…> от покрытых снегом вершин кавказских гор до песчаных берегов Нила. Я доказывала истинность моих слов на практике и силой убеждения. Ради спиритуализма я покинула родной дом, легкую жизнь среди цивилизованного общества и превратилась в странницу»[21]. Говоря о спиритуализме, Блаватская не имела в виду спиритизм. Об этом Елена Петровна не раз писала. По ее словам, чистый спиритуализм есть доктрина, учащая, что все существующее «оживлено или наполнено Всемирной Душой или Духом и что ни один атом в нашей вселенной не может пребывать вне этого вездесущего Принципа». Спиритуализм – это «состояние ума, противоположное материализму или материалистической концепции сущего». Спиритизм же есть вера в «постоянное общение живых с мертвыми либо посредством собственных медиумистических способностей, либо через так называемого медиума – это не что иное, как материализация духа и деградация человеческой и божественной душ. Верующие в подобные сношения просто бесчестят умерших и постоянно кощунствуют. В древности это справедливо называлось “некромантией”»[22].
Н.С. Лесков отличал спиритуализм от спиритизма. Спиритуалистами он называл людей «сильных и ясных во всех своих разумениях дел жизни не одною мощию разума, но и постижением всего “раскинутого врозь по мирозданью” владычным духом, который “в связи со всей вселенной восходит выше к божеству”[23]» [24]. Такими можно считать некоторых героев произведений Лескова, которым «внезапно открывались вещие признаки Сущего» и они «видели мистически явственный свет Тайны и слышали зовущий их голос пустынных глубин»[25]. А спиритизм для писателя – «пошлая, скучная и банальная болтовня медиумов»[26].
Осенью 1874 г. Е.П. Блаватская вступила с А.Н. Аксаковым в переписку. В своем первом письме к Александру Николаевичу от 28 октября Елена Петровна предложила знакомить его с новинками зарубежной спиритуалистической литературы. Также она сообщила о том, что перевела на русский язык продолжение последнего романа Ч. Диккенса «Тайна Эдвина Друда»[27]. Продолжение это появилось уже после смерти английского писателя удивительным образом: американский священник Т.П. Джеймс записал его под диктовку «духа Диккенса». Елена Петровна желала видеть этот перевод напечатанным в России. Аксаков об этой просьбе сообщил Лескову.
В письме от 21 ноября 1874 г. Николай Семенович отвечал Александру Николаевичу: «Блавацкая, мне кажется, смело могла бы переводить роман. Я думаю, что я нашел бы и издателя»[28]. Одновременно Лесков оповестил читателей в двух заметках («Роман, дописанный мертвецом» и «Окончание романа Диккенса, написанное его духом»)[29] о скором выходе в свет продолжения романа Диккенса, «полученного таким необыкновенным до сих пор путем». В первой заметке он сообщил, что его переводом занята «одна наша очень просвещенная соотечественница гжа Б.» (то есть Блаватская) и «вероятно труд этой переводчицы в скором времени будет доставлен в Россию и будет напечатан». В следующей заметке под «американским корреспондентом» имелась в виду также она. Так в русской прессе появилась первая информация о Елене Петровне Блаватской.
Аксаков в письме от 22 ноября обнадежил Блаватскую: «Что касается до Эдвина Друда, то, во всяком случае, перевод Ваш присылайте. Думаю, что, так или иначе, найдем возможность поместить его в каком-нибудь журнале, потрудитесь также прописать условия Ваши». В следующем письме от 11 декабря Александр Николаевич известил Елену Петровну о выходе двух заметок о «романе» Диккенса: «О русском переводе Тайны Эдв[ина] Друда уже появились, со слов моих, две заметки в “Русском мире”; жду Вашей рукописи…»
Перевод «Друда» был прислан Аксакову в феврале 1875 г., и он его «отдал читать в литературные руки», где ему ответили, что «перевод не удовлетворителен». В мае Аксаков сообщил Блаватской: «Друда я в одну редакцию уже предлагал, но безуспешно; рукопись возвратили; причина возвращения мне еще не известна; прежде чем дать ее выправлять, надо заручиться чьим-либо согласием ее напечатать. Постараемся». Но опубликовать продолжение романа Диккенса «Тайна Эдвина Друда» в переводе Блаватской так и не удалось. Можно думать, «неудовлетворительный перевод» был здесь ни при чем, но, как и предполагал Лесков, «редакции побоялись печатать произведение духа»[30].
Н.С. Лесков пытался понять, чтó и ктó стоит за явлениями из мира невидимого, принимал участие в спиритических сеансах. Но эти сеансы его только разочаровывали. В апреле 1875 г. он писал А.Н. Аксакову: «Мне бы ведь конечно очень хотелось видеть что-нибудь выходящее из ряда банальных явлений, притупляющих всякий интерес к наблюдениям»[31]. Лесков присутствовал на спиритическом сеансе в феврале 1876 г. у А.Н. Аксакова с участием известных писателей и ученых, Ф.М. Достоевского, А.М. Бутлерова, Н.П. Вагнера, П.Д. Боборыкина. И по этому поводу опубликовал статью в газете «Гражданин», в которой предлагал исследовать спиритические явления «самыми точными критическими приемами»[32]. А в мае имя Лескова появилось в числе 130 подписавших протест против заключений комиссии, созданной для исследования медиумических явлений. Эта комиссия под председательством Д.И. Менделеева вынесла приговор, что «спиритические явления происходят от бессознательных движений или от сознательного обмана, а спиритическое учение есть суеверие». Протестующие в ответ заявили, что «поверхностным и поспешным отношением к предмету своего исследования комиссия далеко не выполнила возложенной ею на себя задачи», и выражали надежду, что «заявленное от имени науки рассмотрение медиумических явлений будет доведено до конца, согласно достоинству и требованиям науки»[33].
А.Н. Аксаков просил Е.П. Блаватскую перевести на английский язык этот протест «против шарлатанства комиссии»[34] и напечатать его в американской прессе. Перевод протеста с вступительной статьей Елены Петровны и именами всех подписантов появился в бостонской спиритуалистической газете «Знамя света»[35].
В начале 1878 г. в связи с приездом в Петербург медиума Г. Слейда Лесков написал две большие статьи о спиритизме[36]. В них он приветствовал экспериментальное направление спиритизма, представленное А.Н. Аксаковым и его сподвижниками: «Гн Аксаков (человек с философским образованием) не хватается за смысл откровений, но желает исследовать силу, дающую эти откровения. Каковы бы ни были эти “сообщения”, умные или полуумные, ему это почти все равно: лишь бы они были признаны и лишь бы ученые взялись за исследование: как эти сообщения получаются?»[37] Позже, в рецензии на книгу известного спиритуалиста Р. Оуэна «Спорная область между двумя мирами», Лесков признавал, что в русской спиритической литературе не встретишь «ничего иного, кроме реестровки отрывочных проявлений и репортиц о каких-то “стуках” и “прикосновениях”; порою к этому присовокупляется что-нибудь о видениях, являвшихся где-то, кому-то и когда-то»[38]. Но у спиритизма, по мнению писателя, есть собственные философемы, и книга Оуэна, правда в ее полном английском оригинале, интересна именно своей философской частью.
Лескову, по всей видимости, требовалось серьезное объяснение иномирных проявлений, которого он не мог найти в изданных книгах по спиритизму. Можно только сожалеть, что Лесков не состоял в переписке с Блаватской и не знал ее научных трудов, печатавшихся за границей. В этих трудах он нашел бы ответы на многие свои вопросы, связанные с многомерным устройством человека и Вселенной. Ведь Теософское общество, созданное Блаватской в ноябре 1875 г., помимо главной этической цели – создания ядра всеобщего братства человечества без различия расы, вероисповедания, пола, касты или цвета кожи, ставило перед собой задачу исследования необъясненных законов природы и психических сил, скрытых в человеке. Назначение Теософского общества, писала Е.П. Блаватская, «раскрывать, исследовать, сравнивать, изучать, проводить эксперименты и разъяснять тайны психологии. <…> Мы никогда не узнаем, какую долю медиумических феноменов должно приписывать развоплощенным духам, пока не установим, что может совершить воплощенный дух, человеческая душа и слепые, но активные силы, действующие в сферах, еще не исследованных наукой»[39].
О людях, владеющих этими «активными силами», Н.С. Лесков рассказал в очерке «Случаи из русской демономании»[40]. Писатель призывал изучать эти неразгаданные и удивительные энергии. Перевод фрагмента из этого произведения появился на страницах «Lucifer», но уже после смерти Е.П. Блаватской[41]. Переводчицей выступила ее племянница В.В. Джонстон[42]. В предисловии она рассказала, что упоминаемая в этом очерке богослужебная книга Большой Требник Петра Могилы (издания 1646 г.) по поручению Елены Петровны была найдена ее братом Валерианом в одном из книжных магазинов в Петербурге в 1888 г., но покупка не состоялась из-за высокой цены в четыреста рублей.
Русский Бог
Блаватская знала многие произведения Н.С. Лескова благодаря тому, что постоянно читала газету «Новое время». А писатель с 1879 г. регулярно печатался в этом издании[43]. Также Елена Петровна получила от своей тети Н.А. Фадеевой из Одессы отдельное издание повести Лескова «На краю света»[44]44. Между Блаватской и Фадеевой существовала обширная переписка. Но на сегодняшний день известны только пять писем Елены Петровны к Надежде Андреевне, в которых обсуждались религиозные вопросы, вызванные выходом в свет двухтомного философского труда Блаватской «Разоблаченная Изида» (1877). Елена Петровна опасалась, что тетя не воспримет второй том этой работы, «Теология», который был «направлен против богословского христианства, главного противника свободной мысли. Он не содержал ни одного слова против чистых учений Иисуса, но нещадно разоблачал их вырождение в пагубно вредные церковные системы, которые разрушают веру человека в свое бессмертие, в своего Бога и подрывают всякую нравственную свободу»[45]45. Обращаясь к Надежде Андреевне, Блаватская надеялась, что та поймет, что не против Христа и религии обращена «Разоблаченная Изида», «а против гнусного лицемерия тех, кто во имя Величайшего Сына Божия, с той самой минуты, когда Он умер на кресте за всечеловечество, и в особенности за греховных, павших людей, за язычников, падших женщин и заблудших братьев, – режут, жгут, убивают во имя Его!»[46]46. В этом же письме Блаватская писала, что в своем труде она отказалась разбирать православие, потому что «православный народ искренен. Пусть вера его будет слепая, неразумная, но эта вера ведет к добру народ. И пусть наши батьки[47]47 и пьяницы, и воры, подчас и дураки, да народная вера чиста и кроме добра ни к чему не может повести. Это и Учитель допускает, и Он говорит, что единственный народ в мире, у которого вера не спекуляция, – это православный народ»[48]48.
Повесть «На краю света» потому и заинтересовала Блаватскую, что в ней показаны чистота и истинность русской православной церкви и, по ее мнению, «любые уродливые человеческие проявления, равно как и все эти несимпатичные маленькие “вражки” отца Кириака, не способны ее ослабить и принизить. Божественная Истина укоренилась в русской православной церкви весьма прочно, вот только покоится она глубоко, в самом ее фундаменте; на поверхности ее не найдешь, она живет лишь в чистых ангельских сердцах людей, подобных отцу Кириаку, и в таких глубоко философских умах, как высокопреосвященный Нил»[49]49.
Главный герой повести Лескова – «такой маленький, такой тихий», благодушный и откровенный монашек отец Кириак, обитающий в далеком якутском краю. Живет он по заповедям благого и милосердного русского Христа и жалеет всех – и христиан, и «неверных». Русский его Бог, родной и свой, «творит себе обитель за “пазушкой”», в «дусе хлада тонка проникает, и за теплой пазухой голубком приоборкается». Именно там, за «пазушкой», в сердце человека, обретается и любовь братская, и вера истинная, и «вся благодать оттуда идет». И не одолеют этого русского Бога никакие враги (которых отец Кириак называет «вражками») – те, кто изгнал любовь и сострадание из сердца. Отец Кириак и церковного начальника архиепископа Нила научает жить по сердцу, «по Христовой добрости и мудрости»[50].
Елена Петровна благодарила тетю за присылку повести Лескова, высоко ее оценивая: «Спасибо вам за книгу “На краю света”. Может, она и написана в жанре “мимолетных зарисовок” – но так просто из головы они не вылетят. Это настолько глубокое и правдивое произведение, что если бы все христианские архиереи, священники и монахи были такими, как его персонажи, то не было бы ни сект, ни надоедливых религий и весь мир стал бы, не могу сказать “христианским”, но христоподобным.
Вы были правы, душенька, книга так понравилась моему хозяину[51], что он едва не назвал меня “дурой”, когда я смиренно призналась, что никогда не слышала о Ниле. А хозяин, представьте себе, был знаком с ним лично. Теперь вот засяду за ее перевод на английский – конечно, в сокращенном варианте, а “хозяин” постарается перевести ее на три-четыре индийских наречия, дабы она стала известна среди буддистов и послужила укреплению дружбы между ними и русскими. Управлюсь за три дня и пошлю перевод на Цейлон, в Коломбо, в Буддийский колледж, его пастырю и президенту по имени Мохативати Гунананда[52]»[53]. Пока неизвестно, была ли переведена на английский и индийские языки повесть Н.С. Лескова «На краю света».
Архиепископ Нил (Исакович) был крупным деятелем православной церкви. Назначенный в 1838 г. епископом Иркутским, Нерчинским и Якутским, он много сделал на ниве просвещения. Занимался он также изучением тибетского буддизма, распространенного среди бурят, и издал книгу «Буддизм, рассматриваемый в отношении к последователям его, обитающим в Сибири» (СПб., 1858). Лесков при написании повести «На краю земли» использовал эту книгу. Блаватская просила свою тетю достать сочинение Нила: «Пожалуйста, выясните, нельзя ли раздобыть ту книгу архиепископа Нила о буддизме, про которую вы мне писали. Можно ли получить ее отдельно, без прочих его сочинений, ибо меня интересует лишь его мнение о буддизме?»[54]
На взгляд Блаватской, важным положением повести Лескова является критика отпущения грехов духовенством. В повести проводник, крещеный якут, обрекает на гибель отца Кириака среди снежной бури, чтобы спастись самому. Он верит в то, что «поп простит»[55] ему это злодеяние. В его понимании священник может оправдать любое нравственное падение. Другой якут – некрещеный – с «жалким умом», но с чистым сердцем и высоким духом, поступает по-иному. Он вызволяет архиепископа Нила из ледяного плена и вырастает в глазах того в героическую личность и истинного христианина. «…Сей спасший жизнь мою, – размышлял Нил, – сделал это не по чему иному, как по добродетели, самоотверженному состраданию и благородству; он, не зная апостольского завета Петра, “мужался ради меня (своего недруга[56]) и предавал душу свою в благотворение” <ѕ>, движимый не одним естественным чувством сострадания ко мне, а имея также religio[57], – дорожа воссоединением с тем хозяином, “который сверху смотрит”»[58].
«Одним из моментов, с которыми вы не согласны в рассказе о Ниле (у Лескова), – писала Блаватская Н.А. Фадеевой, – по-видимому, является сатира на “отпущение грехов священниками”, но как раз эти страницы кажутся мне самыми замечательными; в них-то и заключен весь философский смысл произведения. Крещеный якут съел Святые дары и бросил бедного отца Кириака. Он совершил самое отвратительное преступление. Почему? Потому что его катехизис учит, что нет такого преступления, которое уже не искуплено кровью Христа, что священники Христовы могут все, что они наделены властью отпустить любой грех, ибо эту власть даровал им сам Христос. Почему бы тогда не совершить какого-нибудь преступления пострашнее?»[59]
«Честное слово»
Следующая «встреча» Е.П. Блаватской с Н.С. Лесковым произошла в 1880 г. на страницах журнала «The Theosophist». Елена Петровна руководила деятельностью Теософского общества сначала в Америке, затем в Индии, где стала издавать этот ежемесячник. В журнале напечатано много ее статей на философские и религиоведческие темы. В июльском номере за 1880 г. был опубликован очерк Лескова «Честное слово. Этюд из культа мертвых». Очерк Блаватская обнаружила в 1879 г. в «Новом времени» и перевела на английский язык.
В примечании к публикации перевода «Честного слова» Блаватская сообщила, что Лесков – известный писатель, печатается в различных периодических изданиях и является автором повестей «На краю света» и «Смех и горе». «Последняя повесть, написанная в жанре автобиографии русского дворянина, – отмечала Елена Петровна, – это безжалостная сатира на правительственную систему государственного террора во время правления императора Николая, а также на меры запугивания и устрашения, совершаемые в настоящее время»[60]. Можно предположить, что Е.П. Блаватская читала отдельное издание «Смеха и горя», выпущенное в 1880 г. и присланное ей Н.А. Фадеевой.
«Честное слово» могло заинтересовать Блаватскую по нескольким причинам. В нем рассказывалось об Артуре Бенни[61], который участвовал 3 ноября 1867 г. в битве под Ментаной в Италии на стороне гарибальдийцев и от полученной раны вскоре умер[62]. В том же бою, также сражаясь под знаменами Дж. Гарибальди, получила тяжелые ранения и Блаватская. Возможно, Елена Петровна была знакома с А. Бенни. Но скорее всего внимание Блаватской в очерке могла привлечь история о «вероятности той жизни, ныне столь неоднообразно предчувствуемой и ощущаемой земными жильцами». Реальность иного мира была для нее несомненной, и любые факты, подтверждавшие это, отмечались Еленой Петровной. И Лесков «не стыдился своей веры, что “часть его большая, от тлена убежав, по смерти будет жить”[63]». В очерке Николай Семенович описывает, как он, Аверкиев[64] и Артур Бенни дают честное слово друг другу, если кто первым из них умрет, сообщить об этом из «страны безвестных». И через несколько лет А. Бенни через сон дал знать Лескову о своем уходе из жизни. В этом сне писатель оказался «в самом пылу какого-то сражения», которое представилось ему «до поразительности ясно»; также он увидел падение какого-то знакомого человека. Даже проснувшись, Николай Семенович еще некоторое время слышал «ужасающий грохот» битвы, и в его уме «ни с того, ни с сего нарисовался Артур Бенни и припомнилось со всей ясностию его “честное слово”». По всей видимости, Лескову представилось сражение под Ментаной. «Так как на дворе было уже утро, то я встал, оделся и пошел в сад, – повествует далее Лесков, – опять совершенно позабыв о моем “ночном видении”, потом работал и около часу отправился по моим делам к книгопродавцу Базунову[65]. Но при повороте с Караванной улицы на Невский проспект встретил П.С. Усова[66], который ехал на извозчике и, завидев меня, дал мне знак рукою остановиться.
– Знаете ли какая новость, – спросил он меня, подавая руку.
Я в эту минуту подумал, что я знаю эту новость, и отвечал:
– Артур Бенни умер?
– Да, только получено известие: он ранен при Ментане и умер от истечения крови. От кого вы это могли слышать?
Я уже не помню, что я на это ответил, но я помню, что я сам был очень удивлен, откуда я это знаю? И посейчас мне решительно непонятно: почему же я узнал о кончине моего приятеля прежде, чем услыхал о ней? Верно, случай, ассоциация идей, бред усталого мозга, – я всему одинаково готов верить, хотя не все понимаю.
Помню, что меня это некоторое время занимало, и я тогда же рассказал об этом кое-кому из своих знакомых и между прочими Александру Николаевичу Аксакову…»[67]
Через десять лет Н.С. Лесков поведал в газете «День» о таком же своем «знании» смерти С.С. Дудышкина[68]. Оставив Дудышкина вечером в совершенном здравии, Лесков утром, ничего не подозревая, принялся за работу. «В 12 часов в дверь мою постучали. Я попросил войти.
Вошел Зарин[69] – и, не говоря ни слова приветствия, спросил меня:
– Знаете ли, что случилось?
Я остался сидя за моим писательским столом и отвечал:
– Знаю: Дудышкин умер.
Зарин помолчал минуту и с изумлением спросил меня:
– Почему вы это знаете?
Тогда я понял, что сказал странность: я не имел никаких оснований, чтобы сказать это, но… тем не менее я это сказал, – и как я сказал, так именно и было на самом деле. <…>
…Почему я знал о смерти Дудышкина в то время, когда ко мне вошел Ефим Федорович Зарин? – это до сих пор остается для меня непонятным и необъяснимым; а может это не лишено своего значения для тех, кто теперь интересуется подобными проявлениями душевной деятельности, относимой к гипнозу, психозу, ясновидению или к чему другому»[70].
Возможно, если бы Е.П. Блаватская читала этот очерк Н.С. Лескова, то его перевод появился бы в одном из теософских изданий. К примеру, Елена Петровна перевела и опубликовала в 1891 г. в «Lucifer» очерк своей сестры, писательницы В.П. Желиховской, «Жизнь отрубленной головы»[71]. В этом очерке рассказывалось об одном поразительном опыте с участием бельгийского художника Антония Вирца, который хотел узнать, что «мыслит и чувствует голова казненного гильотиной». Сам Вирц был убежден «в бессмертии духа, в праведном воздаянии в жизни загробной», он «не представлял себе полной смерти в смысле уничтожения», смерть «понималась им, как возрождение к более чистому, лучшему бытию»[72].
В защиту Блаватской
Четвертого января 1885 г. в «Новостях и биржевой газете» была опубликована большая корреспонденция из Парижа И. Денисова «Пропаганда буддизма в Европе»[73], в которой автор, не разобравшись в теософских доктринах, объявил их «ахинеей», «вздором», «бреднями» и т.д. Деятельность Теософского общества и Е.П. Блаватской также оценивалась негативно. Елена Петровна не смогла защитить ни себя, ни сподвижников, как делала до этого не раз. При любой малейшей несправедливой статье она вступалась за честь Теософского общества. Десятки опровержений, напечатанных в газетах и журналах Америки, Европы, Индии, России, тому подтверждение. Она, будучи в это время в Индии, тяжело занемогла. Даже «Московские ведомости» сообщали, «для успокоения многочисленных друзей г-жи Блаватской»[74], о ходе ее продолжительной болезни.
В защиту соотечественницы сразу же выступил Н.С. Лесков. Его заметка «О даме, проповедующей буддизм»[75] появилась в «Петербургской газете» через два дня после публикации статьи Денисова. Хотя заметка сбивчива и неточна в некоторых фактах (в том числе и в названии, ибо Блаватская не проповедовала буддизм[76]), тем не менее Лесков очень доброжелательно и высоко оценил личность и деятельность Елены Петровны. «Безверие всегда было противно ее духу и ее созерцательному и очень образованному уму, – писал он. – Своеобразная религия одухотворяла ее всегда. Одно время этою религиею был спиритский “code”[77] Аллана Кардека, но смелый и сильный ум г-жи Блаватской в этом кружеве не запутался и пошел далее. Теперь г-жа Блаватская уже немолода, но энергия ее души и неумолчная, неутолимая пытливость философского ума горят в ней в прежней неодолимой силе».
Здесь необходимо сказать еще об одной ошибке Лескова. Блаватская никогда не была сторонницей теории А. Кардека, она неоднократно резко критиковала практики спиритизма. Например, в письме от 24 марта 1888 г. к А.П. Ганенфельдту[78] она ясно и точно разъясняла: «…В сообщение с умершими мы [теософы] не верим и отвергаем его. <…> Но то, что вы называете “духами”, perisprit Kardec’a[79], – просто “шелуха” земной личности; отражение ее, двойник, остающийся после исчезновения тела в астральной сфере и не имеющий без помощи медиума и живых людей возле него никакой умственной или психической самобытности или бытия»[80].
Лесков также отмечал, что «духи» «уж очень много заимствуют от своего медиума», к примеру, «загробные сообщения великих людей по какому-то роковому закону оказываются всегда ниже той разумности, которую они являли во время своей земной жизни, но никогда не выше ума и образованности их медиумов»[81]. Об этом он же пишет и в другом месте: «Мне было уже известно кое-что из природы духов, и в том, чему мне доводилось быть свидетелем, меня всегда поражала одна общая всем духам странность, что они, являясь из-за гроба, ведут себя гораздо легкомысленнее и, откровенно сказать, глупее, чем проявляли себя в земной жизни»[82].
В 1885 г. Н.С. Лесков начал писать рассказ «Прозорливый индус»[83], в котором упоминание чудес индийских Голубых гор с их «тамошними необыкновенными созерцателями и тайновидцами» из повести Блаватской «Загадочные племена. Три месяца на “Голубых горах” Мадраса»[84] дает повод одному из героев сделать «духовное сообщение» из индийской жизни. К сожалению, Николай Семенович не закончил этот рассказ, и это «сообщение» осталось неизвестным читателю. В другом рассказе того же времени, «Интересные мужчины»[85], Лесков вновь упоминает «индусов Голубых гор» и «соотечественницу РаддуБай», которая «пишет о загадочных вещах» и «повествует о “психической силе” у индусов и о зависимости этой силы от “умственного настроения”». Мы можем предположить, что писатель кроме «Загадочных племен» читал и другие произведения Блаватской, напечатанные в России, – «Из пещер и дебрей Индостана» и «Дурбар в Лахоре».
И позже Н.С. Лесков продолжал интересоваться жизнью и судьбой именитой соотечественницы. В ноябре 1891 г., уже после смерти Е.П. Блаватской, в «Петербургской газете» появилась заметка «Чудесная дама». Судя по оригинальному названию и затронутой теме, автором ее был Лесков[86], долгие годы печатавший в этой газете свои репортажи. Он отозвался на вышедший в «Русском обозрении» биографический очерк В.П. Желиховской «Елена Петровна Блаватская»[87]. Привлекли внимание писателя рассказы Желиховской о «чудесах» Елены Петровны. О свидетельствах сотворений ею «вещественных предметов» он и поведал в своей заметке.
И Е.П. Блаватская, и Н.С. Лесков служили высшей истине, спасая ближних от увлечения разрушительными материалистическими теориями. Они были из тех людей, которым, по словам лесковского праведника – очарованного странника, «за народ очень помереть хочется». Они желали видеть Россию, да наверное и весь мир, «ближе к добру, к свету познания и к правде»[88].
* Публикуется с дополнениями и изменениями по:Е.П. Блаватская и современность. Духовные аспекты современного миропонимания. Материалы научнопрактической конференции. 8 мая 2015 г. Днепропетровск: Национальный горный университет, 2015.
[1] Елена Павловна Фадеева. (Биографический очерк) // Кавказ, 1860, № 72.
[2] Из письма Е.П. Блаватской А.Н. Аксакову. 12 мая 1881 г. // РО ИРЛИ, ф. 2. Номера единиц хранения не указываются, поскольку фонд не описан.
[3] Из письма Е.П. Блаватской А.Н. Аксакову. 19 января 1881 г. // РО ИРЛИ, ф. 2.
[4] Русский вестник, 1877, № 11, 12; 1878, № 1, 10; 1879, № 1, 6–8, 11; 1880, № 1.
[5] 28 января 1881 г. умер Ф.М. Достоевский. На следующий день Вл. Соловьев выступил с лекцией о нем в Санкт-Петербургском университете. Отчет об этой лекции появился на первой странице «Нового времени» 30 января (№ 1769).
[6] Из письма Е.П. Блаватской А.Н. Аксакову. 12 мая 1881 г. // РО ИРЛИ, ф. 2.
[7] The Theosophist, 1881, т. III, № 2, ноябрь; № 3, декабрь.
Е.П. Блаватская сделала перевод по указанию Учителя К.Х., который писал А.П. Синнетту осенью 1881 г.: «Совет перевести “Великого Инквизитора” – мой, ибо его автор, над которым уже была простерта рука смерти, когда он его писал, дал наиболее сильное и правдивое описание ордена иезуитов, чем кто-либо до него. В этом произведении заключен великий урок для многих…» (Письма Махатм. М., 2012. С. 208–209).
[8] лаватская Е.П. Великий Инквизитор // Блаватская Е.П. Оккультизм или магия. М., 2006. С. 618–619.
[9] Lucifer, т. VII, 1890, декабрь, 1891, январь-февраль; т. VIII, 1891, март-август; т. IX, 1891, октябрь.
[10] Блаватская Е.П. Космический разум // Блаватская Е.П. Скрижали астрального света. М., 2005. С. 207.
[11] Стенограмму доклада Л.Н. Толстого напечатало «Новое время» (см.: Л.В. Понятие жизни. Сообщение гр. Л.Н. Толстого // Новое время, 1887, № 3973, 22 марта), ее и прочла Е.П. Блаватская.
[12] Блаватская Е.П. Наука жизни // Блаватская Е.П. Фрагменты оккультной истины. М., 2002. С. 414–415.
[13] Lucifer, 1889, т. V, ноябрь, декабрь.
[14] Блаватская Е.П. Русские народные брошюры. Избранные сказки графа Л.Н. Толстого // Lucifer, 1889, т. V, ноябрь. С. 195.
[15] Эммануил Сведенборг (1688–1772) – шведский ученый-естествоиспытатель, теософ, визионер.
Аллан Кардек (1804–1869) – французский теоретик спиритизма.
[16] Фаресов А.И. Против течений. Н.С. Лесков. Его жизнь, сочинения, полемика и воспоминания о нем. СПб., 1904. С. 82.
[17] Александр Николаевич Аксаков (1832–1903) – философ, литератор, публицист, переводчик, издатель.
[18] См.: [Лесков Н.С.] Аллан Кардек, недавно умерший глава европейских спиритов // Биржевые ведомости, 1869, № 156, 12 июня; [Лесков Н.С.] Модный враг церкви. Общественная заметка. (Спиритизм под взглядом наших духовных писателей) // Биржевые ведомости, 1869, № 172, 28 июня; 173, 29 июня.
[19] [Лесков Н.С.] Великие мира в будущем их существовании. Фантастический полк на Марсе. (Спиритское откровение) // Биржевые ведомости, 1869, № 213, 8 августа.
[20] Лесков Н.С. Явление духа // Кругозор, 1878, № 1. С. 1.
[21] Блаватская Е.П. Отсутствие единства среди спиритуалистов // Блаватская Е.П. Оккультизм или магия. М., 2006. С. 268–269. Первая публикация: The Spiritual Scientist, 1874, 3 декабря.
[22] Блаватская Е.П. Теософский словарь. М., 1998. С. 375.
[23] Слова из поэмы А.К. Толстого «Дон Жуан».
[24] [Лесков Н.С.] Герои Отечественной войны по гр. Л.Н. Толстому // Биржевые ведомости, 1869, № 109, 25 апреля.
[25] Абрамович Н.Я. Мистицизм в творчестве Н. Лескова // Абрамович Н.Я. Литературно-критические очерки. Кн. 1. СПб., 1909. С. 233, 236.
[26] [Лесков Н.С.] Модный враг церкви. Общественная заметка. (Спиритизм под взглядом наших духовных писателей) // Биржевые ведомости, 1869, № 172, 28 июня.
[27] Рукопись этого перевода хранится в РО ИРЛИ в фонде А.Н. Аксакова (ф. 2), здесь же находится и другая рукопись Е.П. Блаватской – перевод книги Г. Олькотта «Люди с того света».
[28] РГАЛИ, ф. 275, оп. 1, ед. хр. 114. Л. 4.
[29] Русский мир, 1874, № 312, 13 ноября; 320, 21 ноября.
[30] [Лесков Н.С.] Роман, дописанный мертвецом // Русский мир, 1874, № 312, 13 ноября.
[31] РГАЛИ, ф. 275, оп. 1, ед. хр. 114. Л. 6.
[32] Лесков Н.С. Письмо в редакцию. Медиумический сеанс 13 февраля // Гражданин, 1876, № 9, 29 февраля. С. 256. См. также статьи Ф.М. Достоевского «Спиритизм. Нечто о чертях. Чрезвычайная хитрость чертей, если только это черти», «Словцо об отчете ученой комиссии о спиритических явлениях», «Опять только одно словцо о спиритизме» («Дневник писателя», 1876, январь, март, апрель) и статью П.Д. Боборыкина «Ни взад – ни вперед» (Санкт-Петербургские ведомости, 1876, № 75, 16 марта; 82, 23 марта; 89, 30 марта).
[33] Санкт-Петербургские ведомости, 1876, № 122, 4 мая.
[34] Из письма А.Н. Аксакова Е.П. Блаватской. 14 мая 1876 г. // РО ИРЛИ, ф. 2.
[35] Banner of Light, 1876, т. XXXIX, 24 июня.
[36] См.: Лесков Н.С. Чудеса и знамения. Наблюдения, опыты и заметки // Церковно-общественный вестник, 1878, № 19, 12 февраля; 24–25, 24 февраля.
[37] Лесков Н.С. Чудеса и знамения. Наблюдения, опыты и заметки // Церковно-общественный вестник, 1878, № 19, 12 февраля. С. 5.
[38] Н[иколай] Л[есков]. Спорная область между двумя мирами. Наблюдения и изыскания в области медиумических явлений, с рисунками. Соч. Роберта Дель Оуэна, перевод с английского. СПб., 1881 // Исторический вестник, 1882, № 1. С. 231.
[39] Блаватская Е.П. Направление развития западного спиритуализма // Блаватская Е.П. В поисках оккультизма. М., 1996. С. 357–358.
[40] Новое время, 1880, №1529, 1 июня; 1533, 5 июня; 1536, 8 июня; 1542, 15 июня; 1552, 25 июня.
[41] Лесков Н.С. Учитель оккультных искусств // Lucifer, 1894, т. XV, ноябрь-февраль.
[42] Вера Владимировна Джонстон (ок. 1862–1921) – писательница, дочь В.П. Желиховской, жена ирландского санскритолога, востоковеда и теософа Ч. Джонстона(1867–1931).
[43] См.: Muller de Morogues I. L’oeuvre journalistique et littéraire de N.S. Leskov. Bibliographie. Bern, Frankfurt am Main, New York, 1984.
[44] Речь идет об издании: Лесков Н.С. На краю света. (Из воспоминаний архиерея). СПб., 1876.
[45] Блаватская Е.П. Разоблаченная Изида: В 2 т. Т. 2. М., 2002. С. 10.
[46] Из письма Е.П. Блаватской Н.А. Фадеевой. [19 июля] 1877 г. // Блаватская Е.П. Статьи в русской прессе. Донецк, 2013. С. 158.
[47] Батюшки, т.е. православные священники.
[48] Из письма Е.П. Блаватской Н.А. Фадеевой. [19 июля] 1877 г. // Блаватская Е.П. Статьи в русской прессе. С. 158.
[49] Из письма Е.П. Блаватской Н.А. Фадеевой. 28 октября 1877 г. // Блаватская Е.П. Письма друзьям и сотрудникам. М., 2002. С. 190.
[50] Лесков Н.С. На краю света // Собрание сочинений: В 11 т. Т. 5. М., 1957. С. 461, 465, 471, 472.
[51] Речь идет о духовном учителе Е.П. Блаватской; master – учитель, хозяин (англ.).
[52] Моготтиватте (Мигеттуватте) Гунананда Тхера (1823–1890) – буддийский проповедник, ученый, писатель, настоятель Дипадуттама вихары в Коломбо (Цейлон), член совета Теософского общества.
[53] Из письма Е.П. Блаватской Н.А. Фадеевой. 28 октября 1877 г. // Блаватская Е.П. Письма друзьям и сотрудникам. С. 191.
[54] Там же. С. 190–191.
[55] Лесков Н.С. На краю света // Собрание сочинений: В 11 т. Т. 5. С. 511.
[56] Имеется в виду то, что якут – язычник, а Нил – христианин.
[57] Религиозное чувство (лат.).
[58] Лесков Н.С. На краю света // Собрание сочинений: В 11 т. Т. 5. С. 509.
[59] Из письма Е.П. Блаватской Н.А. Фадеевой. 28 октября 1877 г. // Блаватская Е.П. Письма к друзьям и сотрудникам. С. 192–193, 197. Перевод в некоторых местах нами исправлен.
[60] The Theosophist, 1880, т. I, № 10, июль. С. 249.
[61] Артур Иванович Бенни (1839(1840)–1867) – русский революционер, журналист и переводчик.
[62] О последних днях жизни А. Бенни см.: Якоби А. Между гарибальдийцами (из воспоминаний русской) // Неделя, 1870, № 22, 23.
[63] Слова из стихотворения Г.Р. Державина «Памятник».
[64] Дмитрий Васильевич Аверкиев (1836–1905) – драматург, писатель, театральный критик, переводчик.
[65] Александр Федорович Базунов (1825–1899) – издатель и книгопродавец.
[66] Павел Степанович Усов(1828–1888) – публицист.
[67] Лесков Н.С. Честное слово. Этюд из культа мертвых. (К материалам «Петербургского Декамерона») // Новое время, 1879, № 1214, 17 июля. В 1870 г. в газете «Биржевые ведомости» была опубликована повесть Н.С. Лескова об А. Бенни «Загадочный человек».
[68] Степан Семенович Дудышкин (1820–1866) – журналист, литературный критик.
[69] Ефим Федорович Зарин (1829–1892) – писатель.
[70] Лесков Н.С. Странный случай при смерти Дудышкина. (Из литературных воспоминаний) // День, 1889, № 431, 18 августа.
[71] Lucifer, 1891, т. VIII, март.
[72] Новости и биржевая газета, 1891, № 2, 2 января.
[73] Новости и биржевая газета, 1885, № 4, 4 января.
[74] Московские ведомости, 1885, № 85, 29 марта.
[75] Петербургская газета, 1885, № 5, 6 января.
[76] Два года спустя, в 1887 г., Е.П. Блаватская отвечала на подобные заявления: «С чего это они взяли, что мы намерены проповедовать буддизм? Мы никогда ни о чем подобном не помышляли. Если бы они в России читали мой “Lucifer”, наш главный в данный момент печатный орган в Европе, они бы узнали, что мы проповедуем чистейшую теософию, <…> проникнутую самым что ни на есть христианским духом и жизнеутверждающей человечностью» (Блаватская Е.П. Письма друзьям и сотрудникам. С. 663–664).
[77] «Кодекс» (фр.).
[78] Александр Павлович Ганенфельдт(1854 – после 1917) – в 1888 г. офицер л.-гв. Измайловского полка, дослужился до чина генерал-лейтенанта, интересовался спиритизмом.
[79] Двойник Кардека (фр.).
[80] Блаватская Е.П. Статьи в русской прессе. Донецк, 2013. С. 206–207.
[81] Лесков Н.С. Чудеса и знамения. Наблюдения, опыты и заметки // Церковно-общественный вестник, 1878, № 19, 12 февраля. С. 5.
[82] Лесков Н.С. Дух госпожи Жанлис. Характерный случай. (Из литературных воспоминаний) // Осколки, 1881, № 49, 5 декабря. С. 388.
[83] Лесков Н.С. Прозорливый индус // Литературное наследство. Т. 101. Неизданный Лесков. Кн. 1. М., 1997. С. 484–487.
[84] Русский вестник, 1884, № 12; 1885, № 1–4.
[85] Новь, 1885, № 10, 11.
[86] Автор статьи благодарит А.П. Дмитриева (Санкт-Петербург), указавшего, что заметка «Чудесная дама» принадлежит Н.С. Лескову.
[87] Русское обозрение, 1891, № 11, 12.
[88] Из письма Н.С. Лескова С.Н. Шубинскому // Лесков Н.С. Собрание сочинений: В 11 т. Т. 11. М., 1958. С. 284.