№ 48-2013-2 |
И.Е. Москвина, Т.И. Нестерова _________
140 лет со дня рождения великого композитора и музыканта
Не хочу ради того, что я считаю только модой, изменять постоянно звучащему во мне, как в шумановской Фантазии, тону, сквозь который я слышу окружающий меня мир…
С.В. Рахманинов
В 2013 году исполнилось 140 лет со дня рождения и 70 лет со дня ухода из жизни великого русского композитора, пианиста и дирижера Сергея Васильевича Рахманинова. Посвященные этому событию Рахманиновские чтения в рамках Второго Московского Рахманиновского форума начались в стенах Международного Центра Рерихов, и в этом есть символический смысл: наследие обоих великих представителей российской культуры рождалось преимущественно вне родных пределов, но плоды их творчества, ставшие мировым достоянием, в первую очередь были и остаются сокровищем и гордостью отечественной культуры.
Современники о Рахманинове
«Он был коротко стрижен, что подчеркивало его татарский череп, скулы и крупные уши – признак ума (такие же были у Толстого). Неудивительно, что так много художников делали его портреты и что некоторые увлекались “документальной” передачей странных особенностей его лица с сеткой глубоких морщин и напряженных век. Пожалуй, лучший портрет Рахманинова – один небольшой, чрезвычайно тонкий и строгий и в то же время как бы “завуалированный” рисунок К. Сомова. Тут он избег соблазна подчеркивания узора этих деталей и ближе всего выразил духовную сущность этого человека»[1]1 – так пишет о С.В. Рахманинове художник М.В. Добужинский.
«Помню из суммы первых впечатлений от явления Рахманинова: рыцарственно-строгий и суровый облик на эстраде, внутренняя волевая сосредоточенность, сказывавшаяся во всем том, что можно назвать благородством артиста в его соприкосновении с искусством – без тени панибратства», – вспоминает композитор и музыковед Б.В. Асафьев.
«Тот, кто имел счастье в своей жизни встретить и близко узнать Сергея Васильевича Рахманинова, – не мог не полюбить глубоко этого драгоценного и замечательного человека.
Его многочисленные поклонники, почитатели и люди, мало его знавшие и встречавшие его большей частью после концерта в его уборной молча подписывающим программы, судили о нем как о человеке молчаливом, мрачном и даже надменном.
А между тем, сохраняя эти внешние черты, Сергей Васильевич для людей, знавших его близко, был совсем иным человеком: добрейшая душа, нежнейший семьянин, безупречный и истинный артист и интереснейший собеседник – вот главные черты его натуры и характера, к которым нужно прибавить еще одну черту, особенно ценную, – его любовь к смеху и огромное чувство юмора. “Смешливый человек”, – говорил о нем мой отец», – вспоминал позже Ф.Ф. Шаляпин, сын Ф.И. Шаляпина, который знал Рахманинова с отроческих лет.
Об исполнительской манере великого музыканта Асафьев пишет: «С исключительной силой и мужественной энергией Рахманинов вцеплялся в клавиши, когда стремился передать суровейшие ритмо-наскоки звучаний (специфически рахманиновские острые клевания: они особенно были рельефны в его исполнении этюдов-картин, но раскиданы и в остальных сочинениях). Эти интонации в его музыке вызывают образ “бетховенских когтей”, бетховенской страстности и львиности, волевой рыцарственной поступи. Подобного рода свойства, наличие которых в свое время почти никак не хотели расслышать в творчестве Рахманинова былые современники, свидетели его расцвета в пору русского модернизма, теперь всё выпуклее и властнее начинают осязаться в ткани и динамике его лучших произведений».
М. Пресман, С. Рахманинов, Л. Максимов
Жизнь музыканта
Сергей Васильевич Рахманинов родился 2 апреля 1873 года в поместье Семёновка Новгородской губернии. Первые уроки игры на фортепиано и первые музыкальные занятия начались с четырех лет и проходили под руководством матери. Профессиональное образование Сергей Рахманинов получил в Петербургской и Московской консерваториях, у лучших педагогов того времени: Н.С. Зверева, А.И. Зилоти, А.С. Аренского, С.И. Танеева. В 1892 году окончил обучение с золотой медалью, представив в качестве экзаменационной работы одноактную оперу «Алеко» на сюжет поэмы Пушкина «Цыганы». В том же году опера была поставлена в Москве на сцене Большого театра. С ней автор выступил вскоре и как дирижер в Киевском оперном театре; в 1897–1898 годах он служил дирижером в частной «мамонтовской» опере в Москве, а с 1904-го по 1906 год занимал такой же пост в Большом театре.
Через несколько месяцев после окончания консерватории, зимой 1892 года, начались публичные выступления Рахманинова как пианиста, и вскоре он стал первоклассным исполнителем прежде всего своих произведений, а также композиторов, близких ему по мироощущению, – Бетховена, Скрябина. Игра Рахманинова отличалась яркостью и богатством звучания, блестящим техническим совершенством, наполненным огромной душевной силой. Каждое его выступление было событием в музыкальной жизни России.
Сложно складывалась его композиторская карьера. Ярко начав ее выпускником консерватории, в 1897 году Рахманинов тяжело пережил провал премьеры Первой симфонии, которую не приняла ни публика, ни критика. Но даже в период тяжелой полосы душевной депрессии композитор продолжал сочинять. Прорывом и выходом на новую творческую ступень стал гениальный Второй концерт для фортепиано с оркестром.
«<…> В пианизме Рахманинова волновали глубоко ощутимая им природа и – повторяю – интонационно-фортепианная сфера тональности, а также абсолютное отсутствие механически привычного звукоизвлечения. Рахманинов играл тетрадь своих прелюдов очень гордо, словно делая открытый вызов собравшимся петербургским музыкантам, во главе с Римским-Корсаковым, и словно говоря: “Знаю, что моя музыка вам не понравится, но я – пианист, и каждый извлекаемый мною тон – в моей власти, и в нем я”. <…> Прочная мелодическая основа, на которой покоилось здание рахманиновского композиторства, имела родником своим его своеобразный волевой аристократизм и душевное благородство. Не своеволие, а непреклонность культуры чувства, культуры музыки как исповедания человечности. <…> Он глубоко страдал от жестких упреков в старомодности, отсталости, ”салонности”, но не уступал, храня в своей красивой художественной натуре свой этос – свое нравственное превосходство: честность перед своим дарованием» – так характеризует Б. Асафьев тот период творчества Рахманинова-композитора.
В первые годы XX века Рахманинов как пианист и дирижер много выступает за рубежом. Но, несмотря на успех и выгодные контракты, предлагаемые американцами, он возвращается в Россию, которая была для него главным истоком вдохновения. И лишь в тяжелые годы революции Сергей Васильевич принимает решение покинуть Родину. В конце 1917 года он вместе с женой и детьми уезжает в Европу, а потом – в Америку, где проживет до конца своих дней. Успех Рахманинова был оглушительным, востребованность – неиссякаемой. Всюду – переполненные залы, неизменные овации. Концертным фирмам и антрепренерам не приходилось тратить деньги на рекламу – его имя было известно повсюду.
Русского музыканта слушали затаив дыхание, был ли это небольшой провинциальный город или природный амфитеатр Голливуд-Бул на 30 тысяч зрителей. Его русскость сквозила во всем, делая эту Музыку всечеловечной и одновременно соединяя всех и его с бесконечно далекой Россией. «Русское в музыке Рахманинова, то, что было ее мелодическим становлением, впитано было им из всего любимого им русского окружения, из русской действительности, – писал Асафьев. – Он понимал это, как Чехов, как Бунин. Тут дело не в “жанризме”, не в стилизаторской изобразительности, не в драматургии характеров. Но если бы “Чайка” и “Три сестры” родились в сознании наичуткого их мастера, как пение русской женской психеи в цикле мелодий, подобных шубертовским родникам европейского лиризма XIX века, – эти мелодии и были бы насыщены тем тоном, что звучит, как несомненно неизбывно р у с с к о е (именно русское, а не «российское») в мелосе Рахманинова, как родящий стимул его напевности, вклиняющийся в душу».
Куст сирени
Он очень рано бросил дирижировать. Среди отменных качеств Сергея Рахманинова было прекрасное чувство юмора, но он не мог преодолеть обидчивости, если отношение к нему было недоверчивым или кто-то позволял себе усомниться в его профессиональных качествах. Из воспоминаний Федора Федоровича Шаляпина, который часто навещал Рахманинова на его калифорнийской даче в Беверли-Хиллз: «Как-то однажды я задал ему вопрос, занимавший меня уже некоторое время: почему он, еще в России, бросил дирижировать.
– Очень просто, Феденька, оркестровые музыканты народ особенный, они вам нарочно фальшивые ноты играют, проверяют ваш слух. Очень неприятно. А один раз даже один из музыкантов “Чижика” мне сыграл.
– Как же это “Чижика”? – не понял я.
– А вот, очень просто, так “Чижика” и сыграл. Тогда я узнал еще одну черту его характера, что если раз обидеть Сергея Васильевича – это значило потерять его навсегда.
Конечно, это была, вероятно, не единственная причина того, что он бросил дирижировать. Его независимый характер, быть может, тоже играл в этом роль. В своем искусстве он был человек, не идущий ни на какие компромиссы, человек, который не хотел и не мог ни от кого зависеть и был “свободным художником” в буквальном смысле этих двух слов».
За рубежом, не находя себе душевного пристанища – да и не мог он его найти вне родных пределов, – Рахманинов восполнял ностальгию вечного странника встречами с соотечественниками.
Ф.Ф. Шаляпин: «“Не могу я жить без русских людей…” – часто жаловался мне Сергей Васильевич, и поэтому там, на его даче, всегда гостили и живали его русские друзья и знакомые». Земной рай Калифорнии с ее вечным летом и шумом океанского прибоя, куда стремятся попасть чуть ли не все, кто устал от холодных зим и затяжных дождей, вызывал у композитора противоположные чувства. Нет, он, наверное, ценил калифорнийский погодный комфорт, но: «И все-таки, как ни очаровательны были все эти места – ничто не могло заменить Рахманинову его родины. Он страстно, до болезни, любил ее. Сколько раз, бывало, часами вспоминали мы картины нашей родины. Березовые рощи, бесконечные русские леса, пруд на краю деревни, покосившиеся бревенчатые сарайчики и дожди, наш осенний, мелкий, частый дождик…» – так рассказывал Шаляпин-младший.
По России же катилась гражданская война – бессмысленная и трагическая, ибо нет ничего противоестественней восстания сына на отца и брата на брата. А.Ф. Гедике вспоминает: «Наступили тяжелые годы разрухи, гражданской войны и голода. В эти годы Сергей Васильевич старался помочь всем своим друзьям, родным и близким как только мог, посылая им сначала деньги, а затем посылки, которые являлись для всех, получивших их, большой поддержкой и которые многих просто выручили из беды. В эти посылки входили следующие продукты: мука, крупа, сахар, сгущенное молоко, какао и растительное масло или сало. Словом, по тем временам получение такой посылки являлось очень большим подспорьем. В Москве весьма многие поминали добром Сергея Васильевича, каждый день насыпая сахар в стакан какао со сгущенным молоком. О том, как жил в те годы Сергей Васильевич и что делал, мы не знали ничего. Доходили до нас изредка слухи о его многочисленных концертных выступлениях в качестве пианиста, сопровождавшихся огромным успехом. Однако все это были лишь слухи. Всякая связь с ним оборвалась».
А он, преодолевая усталость, болезни, душевные кризисы и не умолкающую в сердце тоску по Родине, переезжал из города в город, из страны в страну. Это грандиозное турне продолжалось без перерыва почти двадцать пять лет. Хотя в тот продолжительный период жизни и деятельности композитор в нем уступил музыканту, Рахманинов самоотверженно, с огромной отдачей творческой энергии выполнял великую миссию музыканта мира.
«…Этот 67-летний артист продолжает совершенствоваться и становится живым чудом на земле, – писал о нем один из современников. – Кажется, что он играет и творит с такой же легкостью, как и двадцать лет тому назад, и идет вперед с каждым новым сезоном. Легенда утверждает, что Лист был величайшим пианистом всех времен. Но Лист, как многие это забывают, закончил свою исполнительскую карьеру на 38-м году. Легенда относится к той поре его жизни, когда его мышцы были тверды как сталь и мысли не обременены усталостью долгого пути. Мы присутствуем при рождении более удивительной легенды о потрясающем исполине музыки, который на пороге восьмого десятка способен влить в свои пальцы юношескую силу и подчинить их музыке более высокого уровня, чем тот, которого когда-либо достиг молодой Лист!»
Отдохнуть Рахманинов позволял себе лишь две-три недели среди зимы, обычно в январе, упрямо твердя: «Отнимите у меня концерты, и я изведусь!»
Напряжение, в котором он жил, не могло не сказаться на его здоровье. Неизлечимая болезнь настигла его и разрушила. Но больше всего страданий ему причиняла невозможность играть. Из воспоминаний Шаляпина-сына: «Когда Сергея Васильевича перевозили с вокзала в Лос-Анджелесе в госпиталь, я сопровождал его в больницу с Натальей Александровной (Н.А. Рахманиновой, супругой. – Авт.). Уложили его в кровать. Вид у него был хороший, не больной. Он лишь волновался, что не может заниматься на рояле. Желая ободрить его, я ему говорил, что вот он поправится и опять будет играть.
– Нет, не в моем возрасте, Федя. В моем возрасте уже нельзя пропускать. – И, посмотрев на свои руки, сказал: – Милые мои руки. Прощайте, бедные мои руки…
Наталья Александровна умно переменила разговор. Пришли доктора, и я вышел в коридор».
Страшный диагноз, поставленный ему врачом Голицыным, эмигрировавшим потомком княжеской фамилии, от Сергея Васильевича скрывали до конца. Одним из друзей, кто последним посетил Рахманинова перед кончиной, был Федор Федорович Шаляпин:
«И вот пришел тот день, когда я увидел Сергея Васильевича в последний раз живым, но умирающим. Он лежал исхудавший, заложив левую руку за голову (такова была его привычка лежать в кровати), и тяжело, медленно и редко дышал. Глаза его были закрыты. Сознание его оставило навсегда. Я нагнулся и поцеловал его красивые пальцы. Рука была холодная. “Прощай, драгоценный человек”, – сказал я про себя.
На следующее утро Софья Александровна мне позвонила и сообщила, что ночью Сергей Васильевич скончался, не приходя в сознание».
Он ушел из жизни 28 марта 1943 года в Беверли-Хиллз, не переставая тосковать по Родине. Об этом дне Н.А. Рахманинова пишет: «У него было замечательно покойное и хорошее выражение лица». На вечернюю панихиду в церкви Иконы Божьей Матери Спасения Погибающих на окраине Лос-Анджелеса собралось очень много народу, было много цветов и венков. «<…> Хорошо пел хор платовских казаков. Они пели какое-то особенно красивое “Господи, помилуй”».
Из гастролей по России Ван Клиберн привез куст сирени, которую так любил Рахманинов, и посадил на окруженной хвойными деревьями могиле композитора, чьи произведения он так великолепно, почти по-рахманиновски, исполнял…
Дни Рахманинова в Москве
Сегодня имя Рахманинова широко известно во всем мире, это один из светочей в пространстве культуры. Его исполняют, о нем пишут книги, снимают фильмы. В год юбилея в Москве с 28 марта по 2 апреля прошли Рахманиновские чтения, которые стали основой Второго Московского Рахманиновского форума. Организатором форума выступила Межрегиональная общественная организация «Рахманиновское общество». Чтения проходили в Музее имени Н.К. Рериха и в Центральном Доме архитектора, в них приняли участие профессиональные музыканты, профессора консерваторий, журналисты, студенты. Музыковеды из Москвы, Санкт-Петербурга, Саратова, Великого Новгорода выступили с сообщениями о новых исследованиях творчества С.В. Рахманинова.
Большой интерес вызвали доклады профессора Московской консерватории и РАМ имени Гнесиных В.М. Троппа, научного сотрудника Музея музыкальной культуры им. Глинки Т.С. Гомазковой, профессора Саратовской консерватории С.Я. Вартанова, ведущего научного сотрудника Музея имени Глинки, кандидата исторических наук А.С. Скрябина. Доцент Московской консерватории А.В. Наумов исполнил редкие вокальные произведения Рахманинова, в том числе оригинальное письмо Сергея Васильевича, написанное Станиславскому в виде романса.
Э.Р. Крамп, научный сотрудник отдела развития Музея имени Н.К. Рериха, рассказал о духовном родстве двух великих фигур российской истории – Н.К. Рериха и С.В. Рахманинова. Никогда не встречаясь, они были энергетически непосредственно связаны друг с другом, прежде всего их отношением к жизни и некоторыми фактами биографий. И тот и другой в силу определенных обстоятельств оказались за рубежом, но не относили себя к эмигрантам; они всегда считали себя русскими, переживали все, что происходило на Родине, не отделяя себя от ее судьбы, в трудные военные годы переводили средства, в которых нуждалась Россия. Принимая близко к сердцу беды Родины, связанные с Великой Отечественной войной, Рахманинов давал концерты и посылал в Россию большие денежные суммы. «…Это единственный путь, – писал он, – каким я могу выразить мое сочувствие страданиям народа моей родной земли…»
В семье Рерихов очень любили и высоко ценили музыку великого соотечественника. Николай Константинович писал: «Вдохновенно творчество Рахманинова, и широко по миру он прославил русское искусство, и народ русский оценит его творчество в ряду великих творцов».
Рахманинов и Россия – тема выступления председателя Санкт-Петербургского отделения Рахманиновского общества, заслуженного деятеля культуры РФ, профессора Санкт-Петербургской консерватории им. Н.А. Римского-Корсакова Л.А. Скавтымовой. Гениальные произведения композитора – это пронзительная исповедь художника, пережившего трагедию двадцатого века, которая могла возникнуть только из тоски по Родине. Доктор искусствоведения, профессор Санкт-Петербургской консерватории М.В. Смирнова говорила о современном фортепианном искусстве и о проблеме интерпретации произведений С.В. Рахманинова исполнителями XX и XXI веков. Музыка Рахманинова находится в особом положении – он как исполнитель задал очень высокую планку и мощный посыл ее интерпретации. Подражать ему невозможно. Выход за пределы инструмента, за пределы своих возможностей, потрясающее напряжение воли – вот что такое Рахманинов!
Вице-президент и председатель Правления Рахманиновского общества Тамара Васильевна Паршина обратила внимание участников чтений на то, что до сих пор нет серьезных исследований жизни и творчества Рахманинова во всем объеме его великого наследия, нет системного подхода к его изучению. Существуют многочисленные работы, но это лишь разрозненные лоскутки единого целого. Нет академического сборника сочинений Рахманинова. Да, его музыка звучит, да, на концерты, где исполняются его произведения, – ходят. Но одни играют Рахманинова, делая это во имя его, а другие – во имя свое. Российское музыкальное издательство получило доступ к архивам и, имея средства, печатает все тексты. Это дорогое, красивое издание. Но это не академическое собрание! Академическое издание должно инициироваться министерством культуры, и к работе необходимо привлечь лучших исполнителей и опытных музыковедов. Они непременно будут спорить ради истины, но в совокупности мнений выработается общий подход, который и ляжет в основу академического собрания сочинений. Рахманиновское общество готово взять на себя решение этой задачи, но проблема упирается в отсутствие средств.
Форум показал, что есть энтузиасты и они готовы действовать, но нужен Центр, куда стекалась бы вся информация о Рахманинове, обрабатывалась, систематизировалась, служила основой для научно-исследовательской работы, создавалась бы электронная база, свой сайт. В современных книгах искажают факты биографии Рахманинова, тиражируют многочисленные мифы и домыслы о его жизни. Центр-Музей Рахманинова объединит усилия энтузиастов и профессионалов. Тамара Васильевна привела примеры: итальянцы в Институте Вивальди собирают о нем все до мельчайших подробностей, так же заботятся и о памяти Моцарта на его родине. Есть Баховский институт, Бетховенский центр, есть Музей и исследовательский центр Листа. А в российской столице нет Музея Чайковского, нет Музея Рахманинова, где вместе работали бы музыковеды, музееведы, историки культуры.
В прошлом году Правительство Москвы обещало создать государственный музей Сергея Рахманинова. Было сказано много красивых слов, выделили старинный особняк, который находится в аварийном состоянии. На том все и замерло. В Минкульте говорят: «Дом в аренде у города – пусть город и помогает». Направляли письма в Министерство культуры, премьеру, Президенту РФ, олигархам. Общественность обратилась к музыкантам, играющим музыку Рахманинова, с предложением – гонорар за один концерт в год направить на создание Центра-Музея в Москве. Все на словах поддержали эту инициативу, на деле – никто!
Однако энтузиасты не опускают руки: Рахманиновское общество уже больше десяти лет проводит фестивали его имени, в 1999 году в Москве был установлен памятник С.В. Рахманинову. Совместно с Московским областным и городским отделениями, отделением в Санкт-Петербурге Рахманиновское общество воплощает проекты, связанные с именем С.В. Рахманинова, поддерживает деятельность новых отделений общества в Великом Новгороде, Краснодаре и Волгограде.
В апреле 2013 года в честь 140-летия Рахманинова прошли благотворительные концерты. Среди ближайших проектов – V Международный конкурс пианистов имени С.В. Рахманинова, который пройдет осенью 2013 года, а в 2014 году состоится первый в международной практике конкурс молодых композиторов и аранжировщиков.
Жизнь Рахманиновского общества продолжается со всеми ее малыми и большими заботами. И пусть все задуманное во имя великого подвижника русской музыки Сергея Васильевича Рахманинова воплотится на его Родине, которую он беззаветно любил и славил своим светоносным творчеством.
[1] Здесь и далее цит. по: www.senar.ru/memoirs/