№ 61-2018-1/2 |
– Анатолий Евгеньевич, Вы один из немногих живых свидетелей создания общественного Музея имени Н.К. Рериха в Москве, могли бы Вы рассказать как непосредственный участник этих событий, как происходило его создание.
– Я подключился не на первом этапе, а, наверное, на самом решающем. Святослав Рерих приехал в Москву, и когда он встретился с первым Президентом Советского Союза Михаилом Сергеевичем Горбачевым и должен был принципиально решиться вопрос о создании Музея, Святослав Николаевич попросил о встрече. На первой встрече мы были вдвоем с моим первым заместителем в Советском фонде мира Владимиром Петровичем Маслиным, и вот тогда Святослав Николаевич, наверное, пророчески сказал: «Руководители государств приходят и уходят, а я хотел бы иметь общественную организацию как гаранта развития всей программы». Тогда Советский фонд мира (СФМ), которым я руководил, имел серьезные финансовые возможности и собственно на наши деньги перемещалось наследие Рерихов из Индии, и вообще все, что было связано с организационными расходами, брал на себя наш Фонд. Более того, в течение первых нескольких лет существования наследия в Москве организация его безопасности оплачивалась фондом. До этого были приняты соответствующие решения нашим Правлением, затем конференция СФМ одобрила наши действия, и фактически мы были одними из самых активных участников и, наверное, самых полезных. Потом я еще встречался со Святославом Николаевичем, и у него была следующая идея: если создается общественный Музей, то должен быть больший контроль со стороны общественности. В государственном музее могут все отправить в запасники на десятилетия. Он считал, что должна быть общественная организация, которая будет вести широкую культурную деятельность по изучению и популяризации наследия Рерихов, и именно это ему казалось самым правильным.
– Вы как-то говорили, что Святослав Николаевич с опаской относился к государству, это было его твердое убеждение.
– Да, его позиция была очень ясная и понятная. Мы говорили с ним и о той части наследия, которая уже путешествовала по Советскому Союзу в конце 1970-х годов[1]. Эта выставка проехала по многим городам, потом Святослав Николаевич отдал картины на временное хранение Министерству культуры Советского Союза. Он говорил: «Я специально отдал на временное хранение, потому что, когда будет создана общественная организация Фонд Рериха, все должно перейти в ее собственность». Потом развалился Советский Союз, Министерство культуры России все эти картины прибрало к рукам как свою собственность, хотя никаких правоустанавливающих документов у него нет. В 1993 году Святослава Рериха, к сожалению, не стало, и возникли серьезные проблемы и вопросы. Потом ушел из жизни президент Международного Центра Рерихов известный дипломат Юлий Михайлович Воронцов, ушли из жизни Людмила Васильевна Шапошникова и почти все свидетели, все участники этого достаточно сложного процесса возвращения наследия Рерихов в Россию. К сожалению, нас осталось мало, совсем мало. Если говорить о реальных участниках, которые с момента принятия решения обеспечивали перемещение ценностей, с российской стороны в живых остались только мой помощник С.Е. Петелин и я. Кстати, Петелин лично встречался со Святославом Николаевичем и Девикой в Индии и в Москве.
– Еще здравствует М.С. Горбачев.
– Горбачев только встретился со Святославом Николаевичем Рерихом и как бы политически инициировал весь процесс возвращения наследия в Россию.
– Поэтому Вы во многом являетесь сейчас центральной фигурой.
– Конечно, я свидетельствую обо всем, что слышал от Святослава Николаевича, я знаю и его завещание. А сейчас возникает вопрос, если Министерство культуры России ставит под сомнение завещание Рериха, то тогда фактически мы контрабандой вывезли это наследие из Индии… То есть одно следует за другим. И, наверное, люди, которые занимают такую непонятную позицию, не подумали о том, что если в Индии найдутся наследники, то после того, как завещание перестанет иметь юридическую силу, они имеют право востребовать наследие Рерихов.
– Почему С.Н. Рерих выбрал Советский фонд мира, а фонд, в свою очередь, поддержал тогда идею Святослава Николаевича?
– Мы тогда шли впереди времени, мы понимали, что общественная организация может обладать большой силой. Когда мы серьезно занялись развитием Фонда мира, мы смогли аккумулировать серьезные средства. Наши средства были способны покрыть расходы на строительство крупнейшего «Центра матери и ребенка» в Ханое, прошло уже много лет, а он до сих пор лучший в мире. Мы построили несколько домов в Лиме после землетрясения, участвовали в ликвидации голода в Эфиопии. Мы работали не только за границей, но и в России. Мы оснастили техникой госпиталь и поликлиники, которые работали с ветеранами войны, построили реабилитационные центры для воинов-афганцев, начали переоснащение Института имени Н.А. Семашко, наладили выпуск инвалидных колясок. Мы открыли первые бесплатные маршруты для инвалидов в Минске для посещения кинотеатров и театров, потом программу распространили и для Москвы. Оборудовали троллейбусы и автобусы для удобного заезда инвалидных колясок как продолжение нашей идеи в Минске.
– Фактически Вы взяли на себя функции государства.
– Я уже не говорю о том, что, когда началась первая война в Чечне, в Москву прибыли раненые и обожженные офицеры и рядовые, Министерство обороны разослало приказы, но никто не предполагал, что будет задействован морской госпиталь. Моряки прибыли в госпиталь, а там нужных материалов в достаточном количестве не было. И первым, кто прислал перевязочный материал, был Фонд мира. Естественно, мы на время войны не запасались, но после того, как развалился Советский Союз, распался Союз Красного Креста и Красного Полумесяца, а они работали в военных и катастрофических условиях, мы выкупили все их запасы. Поэтому какое-то время у нас был и такой ресурс, который мы использовали для морских пехотинцев. Мы его использовали и при обстреле Белого дома в Москве, тогда мы в Институт имени Н.В. Склифосовского направили несколько грузовиков с перевязочным материалом.
– Невероятно! Это реальный пример значения общественных организаций для государства. Сегодня, к сожалению, в России чиновники этого не понимают.
– При советской власти отношение тоже было непростое, потому что считалось, что идеологически и организационно все должны вести партия и правительство, и на общественные организации долгое время смотрели косо. А когда увидели, что общественные организации могут быть помощниками и партнерами, причем реальными, то только тогда поменялось отношение. Сейчас, мне кажется, хотя и создали Общественную палату, Общероссийский народный фронт, все равно чиновники, особенно среднего уровня, мягко говоря, недолюбливают общественные организации – «это лишний контроль», «нам вашего участия не надо», «не имеет значения, выполним мы программу или нет, нам не нужны лишние глаза». И это серьезная проблема. Во всем мире добровольчество и общественные организации играют огромную роль. Причем ни одна государственная организация любого уровня, начиная с федерального, регионального, не может принимать решения настолько быстро и оперативно. Например, так было в случае с Институтом имени Н.В. Склифосовского. События около Белого дома начались в полшестого – шесть утра, и уже в девять часов мы направили медикам грузовики. Почему? Я сказал, что надо направить медикаменты, скорее всего, там недостаток, хотя военный комендант объявил, что все в порядке, дескать, не волнуйтесь, все госпитали обеспечены. Ничего подобного. Когда пришли наши грузовики, главный врач вышел и очень благодарил – это было очень нужно. Ни одна организация, даже Министерство здравоохранения, не обладала такой оперативностью, разве что МЧС. Но все чиновники должны были быть на месте, чтобы все оформить. А мы по телефону созвонились, приняли решение и уже потом встретились, оформили письменно, и по устному указанию отправился груз. В случае возникновения таких чрезвычайных ситуаций, конечно, МЧС может быть почти также оперативным, и замечательно, что в России такая организация создана, но, мне кажется, общественные организации могут работать столь же эффективно.
– Давайте вернемся к Музею имени Н.К. Рериха. Вы знаете Людмилу Васильевну Шапошникову. И когда встречались вместе со Святославом Николаевичем, она была его доверенным лицом и директором общественного Музея имени Н.К. Рериха. Как Вы оцениваете ее роль в создании Музея, в его развитии, популяризации наследия Рерихов в России?
– Могу сказать только одно, что если бы не Людмила Васильевна, то при всей нашей поддержке все равно ничего бы не случилось. Потому что она была удивительным организатором, с энергией и напором. Если она ставила цель, то всего добивалась. И замечательно, что одним из руководителей Советского фонда Рерихов в Советском Союзе, а потом Международного Центра Рерихов в России оказалась Людмила Васильевна Шапошникова. Она очень образованный и знающий человек, она давно занималась исследованием рериховского наследия. В ней соединились знание, глубина и организаторские способности, она была прирожденным лидером. Людмила Васильевна умела найти общее и объединить общей целью совершенно разноплановых людей.
– Вы знаете, что случилось с Музеем имени Н.К. Рериха, который основал Святослав Николаевич и на который он возлагал большие надежды, что случилось с наследием Рерихов. Министерство культуры и Музей Востока захватили и здание, и коллекцию, и архивы. Сегодня они утверждают, что никакой Живой Этики в Государственном музее Н.К. Рериха не будет, останется лишь музей художника. Могли бы Вы дать оценку этим действиям?
– О планах Министерства культуры я говорить не буду, потому что это их дело, но сам захват незаконный. Все действия, которые были проведены – весьма и весьма сомнительны с точки зрения законности. Понятно, что, защищая честь мундира, сегодня все чиновники отписываются, что все в порядке. Но как – в порядке, когда даже личное имущество сотрудников МЦР фактически арестовано? Никаких оснований для этого не было. Почему 8 марта 2017 года в МЦР удерживались сотрудники с десяти утра до шести утра следующего дня? Особо надо отметить, что все эти сомнительные действия проводились накануне праздников, чтобы невозможно было ни к кому апеллировать. Первый захват – накануне 8 марта, второй – накануне 1 мая. Большинство чиновников уехали отдыхать, просить о помощи некого. Удивляет и уровень, на котором все это происходило. Например, никому не известная следователь Зайцева – высокие чины побоялись светиться, поэтому послали подставное лицо – что с нее взять.
– На сайте государственных закупок был размещен официальный заказ на проведение экспертизы, которая обосновала бы принадлежность наследия Рерихов государству.
– А каким образом? Святослава Николаевича нет, они захватили его имущество и теперь должны это обосновать. Если они ставят под сомнение законность пребывания наследия в России, то тогда становится ясно, что это право переходит к индийской стороне.
– Они хотят во что бы то ни стало ликвидировать Международный Центр Рерихов.
– Но чем это поможет Правительству? Нет ни одного документа С.Н. Рериха, в котором он обращался бы к Правительству, нет ни одного документа, в котором Святослав Николаевич говорил бы о том, что он думает передать свои картины и наследие родителей государству. Нет такого. И не может быть. Это было против его настроя и против его позиции. Понятно, что руководители Министерства культуры пытаются обосновать, стараются защититься. Пытаются принимать во внимание и заявления бывшего президента МЦР А.П. Лосюкова и, основываясь на них, рассказывать сказки всему миру, что и кому Рерих завещал… Но кто такой Лосюков? Он никогда в жизни не видел Святослава Николаевича Рериха.
– Но рассказывает, что С.Н. Рерих в 1989 году будто бы не смог осуществить свою идею по созданию государственного музея.
– Министерству культуры надо бы набрать побольше таких «свидетелей»…
– Как Вы думаете, какими последствиями может обернуться разрушение Музея имени Н.К. Рериха?
– Все это печально, потому что общественный Музей очень активно работал, я сам участвовал в ряде конференций, с удовольствием осматривал экспозицию, она все время пополнялась и обновлялась. И, кстати, из того, на что наложил лапу Музей Востока под патронажем Министерства культуры, далеко не все принадлежало С.Н. Рериху. Многое было куплено на средства дарителей. Это особая статья – произошел рейдерский захват собственности общественной организации. Если касательно наследия Рерихов у вас какие-то «глубокие» идеи и мысли, то на каком основании вы забрали частную собственность общественной организации? Никто же не хочет сейчас даже разбираться… Вот в чем трагедия.
Беседу вел П.М. Журавихин
[1] С.Н. Рерих в 1978 г. для организации в СССР передвижных выставок картин Н.К. Рериха и своих полотен предоставил Министерству культуры коллекцию из 288 картин.