№ 62-2019-1/2 |
Валерий Байдин, доктор славянской филологии (Франция) _________
Из глубины веков дошла до нас народная поговорка: «На Сретенье зима с летом встретилась», – а также приметы и памятные дни, отражавшие появление первых признаков весны. Сегодня многие даже и не подозревают, что православному празднику Сретение, приходящемуся на 2 февраля по юлианскому календарю, предшествовали древнейшие обряды почитания небесного света. Их смысл позволяет понять древнерусские названия первых двух месяцев года по солнечному календарю просинец и свечень – краткие и выразительные поэтические образы нового «мирового рассвета», начинавшегося после зимнего солнцестояния.
Сорокадневный про́синец – от слов синь «сияние», просинеть «прояснеть», что буквально означало «просвет», «прояснение» – начинался после таинств Коляды и зимних Свят. В конце месяца наступало празднество, древнерусское название которого с достоверностью восстанавливается как Свечи. Вслед за ним начинался месяц све́чень – второй солнечный «срок», название которого связано с возрастанием солнечной силы и завораживающим свечением небесной синевы. В средние века русские крестьяне именовали его се́чень, относили к февралю и обычаю «сечь сучья» в лесу, но сходные с древнерусским названия февраля сохранились у балканских славян: свечник, свичан, свечковний, свечен. Однако исконное название второго месяца солнечного года, скорее всего, звучало как светень, происходило от корневого слова «свет», а не от производного «свечение».
В древнерусском солнечном коло все сороковые дни после солнцеворотов и равноденствий считались особыми и посвящались важнейшим обрядам. Весенняя Радоница (1 мая) и спустя ровно полгода осенние Родители (2 ноября) являлись всеобщими по́минами душ предков. Строго симметрично располагалась в годовом круге и вторая пара: 2 августа – летние За́ри, связанные с оберегом созревших хлебов и брачными обрядами, и 2 февраля – зимнее празднество Свечи. Чему же оно посвящалось?
Память о его первоначальной, исполненной яркого символизма обрядности постепенно исчезла в христианскую эпоху. Лишь на западе Европы следы этого общеевропейского таинства сохранились в католическом празднике Очищения Девы Марии. Он также отмечался 2 февраля, на сороковой день после Рождества, и назывался Candelae, что в переводе с латинского значит «свечи». В Италии La Candelora первых веков христианства представляла собой торжественное шествие духовенства и верующих на вершину холма в храм, перед входом в который верующие умывались росой. Во время богослужения все зажигали свечи и совершали круговое шествие вокруг церкви. Набожные католики хранили их дома до Пасхи в качестве оберегов. В Англии это празднество превращалось в шествие с горящими свечами через весь город. Во Франции сохранился обычай в День свечей выпекать блины – les crêpes de la Chandeleur.
Очевиден солярный характер этого празднества, восходящего к дохристианским обрядам почитания солнца и очищения огнем. В Древнем Риме разжигание костров, факельные шествия, окуривания людей и домов назывались februa, посвящались этрусскому богу подземного мира и душ умерших Фёбру, Фебру(у)су и дали название месяцу февраль.
У восточных славян, как и у других жителей древней Европы, празднество Свечи, несомненно, включало в себя обряды очищения и ограждения от злых духов. Его ход можно восстановить в самых общих чертах. С восходом солнца община собиралась на холме в родовом святилище. Все становились в круг у костра и начинали хором призывать небесное божество. Жрецы следили, чтобы пламя постепенно разгоралось, а молитвы усиливались. Когда первые утренние лучи освещали собравшихся, они зажигали смолистые сучья и поднимали их навстречу солнцу. Затем, вторя молитвы и славословия, все во главе со жрецами начинали движение вокруг огня посолонь. Собравшиеся девять (тридевять?) раз обходили костер со «свечами» – факелами в поднятых руках, будто разжигая солнце и ускоряя его движение к весне. После этого мужчины, повернувшись спиной к костру и выставив вперед пылающие «свечи», троекратно возглашали заклятия от злых сил, затем на погосте, по обычаю окружавшем святилище, «окликали» души предков, взывали к ним за помощью и покровительством. По завершении обрядов все расходились с горящими «свечами» по домам, окуривали жилища, детей, больных, стариков и домашний скот. В этот день на Руси всем семейством ели праздничную саломату (кашу с салом).
Впоследствии, обновляя печи, внутрь клали солому и поджигали ее кочергой, раскаленной на дворовом костре, – в знак «негасимого домашнего огня». Золу рассыпали по дому, двору и полям – от мышей. На следующий день совершали почин, приводили в порядок все хозяйство, однако у этого слова имелся другой смысл – «начало». От этого празднества сохранился обычай на Сретенье прижигать друг другу свечой крестообразно волосы на голове – от «головной боли», а ранее, по-видимому, от нечистых духов[1], ею же изображали косые кресты на воротах и дверях. Обережные костры разжигали на сельских околицах и крёсках (перекрестках) дорог, считалось, что разлетающиеся под зимними вихрями искры освящают ветер и умилостивляют его.
Под влиянием православия многие древние обряды меняли свое содержание и постепенно «воцерковлялись». Владимир Даль приводит описание праздничной пирушки смоленских крестьян под названием Свеча: «Созвав гостей, хозяин ставит свечу, поп благословляет дело; все гости прилепляют кусок воску к этой свече <…>; свеча обходит поочередно все селение, нарастая, и наконец поступает в церковь»[2]. На северо-западе Руси существовал обычай освящать свечи в церкви на Сретенье, но возник он лишь в XVII веке под влиянием униатов.
Не исключено, что хтонические обряды Свечей восходили к эпохе матриархата, к древнеевропейским культам медведицы-прародительницы, властительницы подземного мира, воскресающей каждую весну.
Возможно, древнейший праздник Волоса, позже приуроченный ко дню св. Власия (11 февраля) или ко дню св. Фёдора (17 февраля), был посвящен медвежьей охоте «со свечами», а старинное название февраля про́синец некогда могло звучать как просне́ц – месяц, «когда просыпается медведь».
В празднестве Свечи сохранились следы архаичного действа – священной охоты на медведя. Рядом с берлогой медведицы, обычно рожавшей детенышей в конце января – начале февраля, разводили костер и будили ее криками и шумом. Перед этим берлогу закладывали сверху крест-накрест шестами или бревнами, и окружали охотники с огненными факелами – толстыми палками-свечами, пропитанными березовым дегтем. Появившуюся из-под земли, ошеломленную медведицу тут же убивали или, если удавалось, оглушали с тем, чтобы пленить и привести (ее или одних лишь медвежат) на масленичные празднества. Охотничий обычай «побудки» медведей в феврале сохранился до наших дней.
Название белорусского масленичного празднества Комоедицы родственно греческому κωμῳδία «комедия» от κῶμος «веселое шествие, шумное гуляние; славословие» и латинскому comes «спутник, товарищ, наставник» и comans «покрытый волосами, косматый». Вполне вероятно, обычай Комоедиц восходит к первобытным обрядам совместного поедания общиной священной медведицы-кумы для получения ее «силы». Голову, лапы, клыки и когти разносили по домам и хранили в качестве оберегов. Медвежат приносили из леса живыми и приручали. Обычай хождения с медведем-кумом на Масленицу в праздник весеннего равноденствия сохранялся веками. В эпоху патриархата и после принятия христианства обычай Комоедиц был переосмыслен и стал пониматься как «совместная еда с кумами», с духами предков.
В древней Руси переход от суровой, голодной и смертоносной зимы к весне являлся тяжелым испытанием. Это время неизменно вызывало страх. Казалось, беды каждый день подстерегали людей. 31 января русские крестьяне поминали св. Никиту, хранителя от пожара и молний, 7 февраля – св. Ефрема, помогавшего «закармливать домового», через три дня – св. Харлампия, избавителя от внезапной смерти во время «глада и мора», 16 февраля возносили мольбы св. Маруфу, заступнику от злых духов. О существовании у восточных славян обережных обрядов, начинавшихся на сороковой день после зимнего солнцеворота, свидетельствуют и пережившие века «опахивания». Их проводили 5 февраля, в день св. Агафьи-Коровницы, считавшейся защитницей от пожаров и грома, либо 11 февраля, в день св. Власия, покровителя скота, которому приносили в дар «воложное масло».
С этого времени кое-где начинались первые заклички весны. Однако даже после победы дня над ночью в весеннее равноденствие, отмечавшееся в праздник Масленицы, страх перед неведомыми напастями оставался. И потому первый сорокадневный весенний месяц в Древней Руси именовали березозол – «время бережения от зол».
И все же вместе с небесным светом и теплом прибывала радость, ожидание скорого благодатного лета. 1 марта на св. Евдокию-весновку начинали «кликать весну», залезая на крыши, пригорки и выкрикивая веснянки:
Благослови, мати,
Весну закликати!
Рано, рано
Весну закликати!
Весну закликати,
Зиму провожати!
Рано, рано
Зиму провожати!
Или иначе:
Весна красная!
Что ты нам принесла?
Красное летичко!
весенних птиц
День памяти свв. Сорока мучеников (9 марта) в народе называли Со́роки. Его обычаи хорошо известны: купание молодежи во вскрывшихся реках «для здоровья», встреча весны и ее вестниц – прилетающих с юга «сорок сороков птиц», выпекание из теста сорока «жаворонков», «закликание» в полях весенних птиц:
Жаворо́нки, прилетите!
Кра́сну вёсну принесите!
Нам зима-то надоела,
Весь хлеб у нас поела[3]!
Для правильного понимания смысла Сороков важны обычаи, относившиеся к обрядовому исчислению времени. Связь с числом 40 отсылает к счету сороковинами или сроками по солнечному календарю. Сохранилась поговорка: «На Сороки сорока кладет на гнездо сорок веточек». В этот день мальчишки старались перебросить через избу сорок щепочек, женщины пекли сорок мелких колобков, «со́роки святые – колоба́ны золотые», и все последующие недели бросали их по одному в день птицам за окошко. Наступление какого срока они тем самым вычисляли?
Сорок дней свеченя завершались к 18 апреля, когда на юге Руси приступали к севу овощей. Но вряд ли это было так важно. Все становится ясно, если учесть, что древние Сороки отстояли от праздника Свечи ровно на сорок дней и потому приходились не на день памяти свв. Сорока мучеников, к которому были приурочены впоследствии, а на 13 марта. При таком счете сороковина березозола завершалась 23 апреля, к дню св. Георгия (Егория, Юрия Вешнего) и началу сева овса и яровой ржи. Именно этот важнейший срок все имели в виду, когда по старинному обычаю в Сороки выбирали семейного засевальщика: тот, кому попадалась монетка, запеченная в одном из жаворонков, «разбрасывал первые горсти зерна в начале сева»[4]. Накануне или в этот же день, называемый Окликание родителей, начиналась девятина Помин, завершавшаяся 1 мая, на древнюю Радоницу. После принятия христианства в народном календаре начало покаянных дней было отнесено к 20 апреля и связано с памятью св. Фёдора Трихины, прозванного «Власяничником».
Таким образом, от древних Сороков до весеннего равноденствия проходила одна девятина. Св. Василия Анкирского, которого православная церковь поминает 22 марта, в народе не случайно называли Солнечником. В этот день, почти совпадающий с астрономическим равноденствием 23 марта, внимательно наблюдали за восходом солнца. Сохранилось смутное поверье, согласно которому красные круги около него предвещали плодородное лето. Красное, воскресающее всякую весну солнце в народе почитали священным источником жизни. Обряды его прославления во время Масленицы, даже сдвигаемые по времени в соответствии с православным календарем, стойко удерживались в народной памяти[5]. Все ждали великого радостного события, вместе с которым в природе и душах людей наступала долгожданная весна.
1991, 2016
[1] Калинский И.П. Церковно-народный месяцеслов на Руси. М., 1990. С. 88.
[2] Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. Т. IV. М., 1955. С. 159. Добавим, что в Костромской губернии Свечами называли Крещенский сочельник.
[3] Некрылова А.Ф. Круглый год. Русский земледельческий календарь. М., 1989. С. 137.
[4] Там же.
[5] См.: Байдин В. Масленица – начало творения // Культура и время. 2015. № 3. С. 135–147.