№ 40-2011-2 |
Елена Кузина _________
Землю, как и любое небесное тело, ожидает взрыв от накопления внутри нее упругой материи. Придет время, когда человечеству будет грозить этого рода опасность. Куда же он спасется, если не завладеет пространством солнечной системы!
Еще угроза: угасание и охлаждение нашего Солнца. Тогда придется бежать и из Солнечной системы. Но бежать гораздо будет легче из эфирного простора, чем из планетной темницы, приковавшей нас и все, что мы имеем, цепями тяготения к Земле.
Перенаселение человечества на Земле вынуждает также к борьбе с тяжестью и использованию небесного простора и его богатств.
Много и других грозных опасностей поджидает человечество на его планете. Они также вынуждают людей искать спасения в небесах.
О выгодах же переселения мы много говорили, но всего ни переговорить, ни представить себе невозможно.
К.Э. Циолковский. Цели звездоплавания
Звездоплавание – какое великолепное, зовущее слово. Когда в 1929 году вышла в свет статья Константина Эдуардовича Циолковского «Цели звездоплавания», вряд ли кто-то мог себе представить, что в этой книге изложена программа минимум, которой соответствует комплекс предполетной подготовки космонавтов – звездоплавателей. Константин Эдуардович Циолковский оставил научный завет первым звездоплавателям-потомкам, который не был востребован в первой четверти ХХ-го века, ибо никто не мог оценить его провидческого содержания. Для этого требовалось нечто, для того времени практически невозможное – космическое мышление… Прошло без малого сорок лет, и издательством «Молодая гвардия» была выпущена другая книга – «Психология и космос». Авторы – Ю.А. Гагарин и В.И. Лебедев. Если сравнить содержание статьи Циолковского и этой книги – результат будет впечатляющим. Выводы, сделанные в «Психологии и космосе», подтверждают положения, сформулированные великим русским ученым. Юрий Алексеевич поставил авторскую подпись на верстке 25 марта 1968 года. Через день его не стало.
Откуда берется эта тяга к небу, туда, за достижимые глазом пределы, куда может дотянуться только неугомонная человеческая душа?
Валентин Алексеевич Гагарин, вспоминая о своем младшем брате, пишет, что в послевоенное время среди мальчишек увлечение авиацией было повальным. Даже на уроках по классу и из окон школ летели голуби с нарисованными алыми звездочками на фюзеляже. Школа Гжатска, откуда родом был первый космонавт, не была исключением. Первые уроки самолетостроения ребятам, в числе которых был и Юра Гагарин, дал учитель физики Лев Борисович. И, наверное, когда мальчик следил за полетом своего крылатого первенца, он представлял себя в кабине самолета, мысленно сжимая разомкнутый круг штурвала. Но вряд ли он мог предположить, что ему предстоит намного более дальний полет, и он первым увидит со стороны такую большую и такую маленькую планету Земля.
Много позже он вспоминал планер, который они как-то сделали, и его первый неудачный старт, и то, как все кругом, посмеиваясь, говорили, что место этому кусочку дерева, обтянутому бумагой, только в печке. Но Юре все-таки удалось запустить его, и когда самолетик полетел, Гагарин с видимым удовольствием прочел:
Я хочу, как Водопьянов,
Быть страны своей пилотом,
Чтоб летать среди туманов,
Управляя самолетом…[1]
Он начал взрослую жизнь с рабочей специальности – формовщик-литейщик. Но его стремительный взлет – в прямом и переносном смысле – произошел всего за семь лет: учась в саратовском индустриальном техникуме, он пришел в Саратовский аэроклуб – кузницу летчицких кадров СССР. За год освоил полеты на самолете Як-18. С 1955 по 1957, проходя службу в армии, окончил Оренбургское 1-е военно-авиационное училище летчиков им. К.Е. Ворошилова.
К тому времени среди летчиков уже было известно, что готовится первый полет в космос, что набирается первый отряд космонавтов. Небо, бескрайность и глубину которого с детства остро ощущал молодой летчик-старлейт Юрий Гагарин, становилось все притягательней. Его, глядящего в небо, одолевало истинно космическое чувство, вмещающее в себя ощущение свободы и беспредельности, иначе почему бы он в декабре 1959 года написал заявление с просьбой принять его в первый отряд космонавтов.
Уже через неделю его вызвали в Москву, он успешно прошел медицинское обследование в Центральном научно-исследовательском авиационном госпитале. В начале 1960 года последовала еще одна специальная медкомиссия, которая признала Юрия Алексеевича Гагарина годным для космических полетов. 3 марта 1960 года приказом Главнокомандующего ВВС Константина Андреевича Вершинина он был зачислен в группу кандидатов в космонавты. С 11 марта начались тяжелейшие тренировки, до полета в космос оставались считанные триста дней и два месяца…
Юрий Гагарин рассказывал о тех днях:
«Домой приходил усталый, ног под собой не чуял. Понянчусь с дочкой, присяду и начинаю клевать носом. Жена беспокоится, допытывается: что, мол, с тобой? И вынудила-таки сказать:
– Собираюсь в космос, готовь чемодан с бельишком…»[2]
В сурдокамере он любил «поюморить». Вспоминает Ирина Пономарева, кандидат биологических наук, в ту пору работавшая лаборанткой в отделе отбора и подготовки Института авиационной и космической медицины: «Вечер. И вдруг вместо кодового штатного сообщения Юра четко докладывает: “Пройдено сорок миллионов километров! Приближаемся к планете Венера! Подготовить посадочную площадку! Лаборант, вы готовы?” В каком-то замешательстве я что-то ответила и тут же, спохватившись, отключила обратную связь…»[3]
Одной из его личных любимых фраз была – «про любоф». «Юр, тебе какую книжку передать?» – «Про любоф». Сидит в сурдокамере. На какое-то время затихает музыка, из динамика доносится: «Про любоф, давай про любоф!» И еще, на любую похвалу он непременно отвечал: «Так учили!»
После полета он объехал почти весь мир, ибо и его подвиг, и его – гагаринская! – улыбка, растиражированная в лучшем смысле слова на весь свет, стали достоянием человечества. Она в самом деле творила с людьми чудеса. В Африке поездку по саванне ему предложили сделать в бронированном автомобиле. Он удивился: почему? Гагарину объяснили, что племена пигмеев могут обстрелять кортеж стрелами, которые они напитывают ядом. По африканской жаре, в закрытом бронированном автомобиле постепенно стало невыносимо душно, и Гагарин как-то убедил охрану, чтобы бронированные стекла были опущены. Через некоторое время увидели стоявших вдоль дороги маленьких людей – в набедренных повязках, с копьями и луками. Какое-то время пигмеи смотрели на него со «свирепо-отчужденными», как пишет Валентин Гагарин, лицами. «Мне ничего не оставалось сделать, как только улыбаться им, – рассказывал Юра. – Смотрю, и они потихоньку-помаленьку заулыбались в ответ, и вся свирепость вроде как слиняла с их лиц. Вот тебе и дикий нрав!.. Люди они, обижать их не надо…»[4] Какой поучительный пример человеколюбия! Бывает, не каждому в голову придет подобная фраза даже по отношению к соседу и соплеменнику…
Удивительно символичная история случилась с ним однажды. В одной из своих поездок Гагарин стоял на городской площади в окружении жителей. К нему подбежал мальчик и протянул белоснежного голубя. Гагарин взял птицу из его рук, и голубь доверчиво приник к человеку. Хорошо, что рядом случился фотограф. Он сделал снимок, – и этот кадр тоже облетел весь мир. Он в самом деле был – Человек Мира, его знала вся планета. Но не только весь мир его знал – он сам болел душой о всем мире. Марина Лаврентьевна Попович воспоминает: «Услышит про какой-то конфликт и переживает: “Что за мышиная возня, что вы все конфликтуете! Давайте вместе летать в космос, мы же не одиноки во Вселенной”».
И конечно, множество историй, из которых уже неизвестно, что – байки, а что – правда, рассказывают о визите Гагарина в Букингемский дворец. После визита Ее Величеству королеве Великобритании Елизавете II задали вопрос: «А как, миледи, понравился вам наш Гагарин?» — «О! Он прямо обворожителен… <…> Кстати, а сколько ему лет? Двадцать семь. Как жаль, что я уже не настолько молода, как та отважная девушка, которая вчера расцеловала Гагарина возле вашего посольства…»[5]
Заголовок в Daily Mail:
«СДЕЛАЙТЕ ЕГО СЭРОМ ЮРИЕМ!»[6]
И из дневника Гагарина:
«Завтракал у королевы в Букингемском дворце. Во как! Королева приняла хорошо. Была обходительной, корректной. Подарил книгу “Дорога в Космос”. Обрадовалась…»[7]
Вот так… О Ее Величестве всего несколько предложений.
Нельзя сказать, что постполетная жизнь Гагарина была одним сплошным праздником. Он был ключом ко всему и для всех, помощником во всем, от крупного до мелочей. Одни полагали, что его жизнь – сплошной фейерверк, последние 7 лет его жизни кто-то даже назвал «гагариноманией». Другие, знавшие его лучше, видели, какими ежедневными трудами была она заполнена.
Для Гагарина существовала перспектива совершить следующий полет, но до него – слишком длинная очередь. Поэтому он занялся организационной стороной жизни, параллельно обучаясь в Военно-Воздушной инженерной Академии им. Жуковского.
В Звездном он занимался всем, что касалось решения самых разнообразных проблем – от административных до бытовых. Если что-то было надо – бежали в первую очередь к нему, потому что он обладал невероятной, несказанной популярностью и просто уникальной харизмой, ему просто невозможно было отказать. «Модель везде одна и та же: чего не было и не предвиделось – появляется Гагарин – с его помощью появляется ранее недоступное нечто. Инженеры королёвского КБ эксплуатировали популярность Гагарина, когда им нужно было надавить на смежников. Рабочие каких-то заводов, где он отродясь не был, обращаются к нему с просьбами об улучшении жилищных условий – и он находит время написать тамошним начальникам, чтобы помогли с обменом квартиры; и они помогали. <…> Космонавт Борис Волынов рассказывает, как “Гагарин собирал деньги, чтобы сделать хороший подарок уборщице, работавшей в нашем подъезде”»[8].
Список подобных дел был бесконечным, и он никогда не подразделял их на менее и более важные. Все, что касалось жизни человека и его дела, было одинаково существенным. «В одиночку этот человек вел колоссальную по масштабам благотворительную кампанию. <…> Не то чтобы мы хотели выдать Гагарина за мать Терезу – но факт остается фактом: он улучшил жизнь многих и многих людей»[9].
А еще требовалось постоянное тихое – оно тогда не было, не могло быть открытым – противостояние чиновникам военного ведомства, которые, видимо, завидовали тому культу, той всенародной любви, которыми был окружен Гагарин.
Сегодня, когда имя Гагарина по-прежнему окружено флером его удивительного обаяния, слишком многим хочется погреть руки на его биографии, рассказывая о нем то, что самом деле было не совсем так, и еще больше тех, кто стремится рассказать то, чего не было. Сейчас развелось множество версий по поводу гибели Гагарина и Серегина на самолете МиГ-15. Марина Лаврентьевна Попович была свидетелем этого трагического события: «Его гибель – это фатальное стечение обстоятельств. Первое. В тот день Гагарин и Серегин полетели в “зону”. Зона – это тренировочный полет, в котором на заданной высоте инструктор проверяет летчика, как он умеет летать, насколько точно выполняет фигуры пилотажа. У Гагарина было налетано 250 часов. Высота, как правило, 2–3 тысячи километров, может быть и выше. Мне надо было в тот день вылететь на вертолете, но пока летает Гагарин, взлет нам не разрешали. На Ми-8 я подрулила к самой полосе. И вот, слышу: “625-ый, заходите на посадку”. 625-ый запросил: “Мостик, я 625-ый, высота – 4500, прошу снижения и выхода к третьему развороту”. С мостика руководитель полетов ему отвечает: “Займите высоту 1000, к третьему развороту доложите”. Гагарин говорит: “Понял”».
От слова “понял” до столкновения с землей самолета, в котором летели Гагарин и Серегин, прошло 54 секунды. За краткое время снизиться с такой высоты можно либо пикируя, либо войдя в штопор. При том, когда самолет уже переходит из штопора в петлю для разворота, возникает такое явление, как просадка самолета – самолет уже в горизонтальном полете, но снижение еще продолжается, тем более, что Миг-15 очень сложный самолет, выводить из штопора его очень трудно… У Гагарина был небольшой летный опыт 250 часов, а у Серегина уже не было времени перехватить управление…
Вторая версия – самолет попал в спутный след[10] большого самолета, по всей вероятности, Ил-62. Если в спутный след большого самолета попадает маленький, то его просто сносит.
О том, что под ними недавно из Раменского прошел большой самолет, видимо, Ил-62, выяснилось позже, об этом Гагарину и Серегину просто никто не сообщил. Но не было в том никакого злого умысла, и никто не собирался губить жизнь первого космонавта и одного из лучших летных инструкторов России.
Гагарин очень хотел снова в Космос, он мечтал о Луне, и лишь злой рок помешал ему снова увидеть Землю со стороны…
«За 26 лет до выхода на орбиту Земли советского космического корабля “Восток” с человеком на борту Константин Эдуардович Циолковский сказал: “Не хочется умирать на пороге проникновения человека в космос. Я свободно представляю первого человека, преодолевшего земное притяжение и полетевшего в межпланетное пространство… Он – русский… Он – гражданин Советского Союза… По профессии, вероятнее всего, летчик… У него отвага умная, лишенная дешевого безрассудства… Представляю его открытое русское лицо, глаза сокола…»[11] – еще одно удивительное провидение, где предположения Циолковского о том, каким будет первый звездоплаватель, достигают практически портретного сходства, ведь в 1935 году, когда были произнесены эти слова, Юре Гагарину исполнился всего один год…
[1] См.: Гагарин В.А. Мой брат Юрий. Минск: Юнацтва, 1988. С. 27.
[2] Данилкин Л. Юрий Гагарин. Серия ЖЗЛ. М.: Молодая гвардия, 2011. С. 152.
[3] Гагарин В.А. Мой брат Юрий. С. 157–158.
[4] Гагарин В.А. Мой брат Юрий. С. 250.
[5] Данилкин Л. Юрий Гагарин. С. 356.
[6] Там же. С. 356.
[7] Там же. С. 356.
[8] Данилкин Л. Юрий Гагарин. С. 420.
[9] Там же. С. 421.
[10] Спутный след – возмущенная область атмосферы, которую оставляет за собой летящий самолет. Он образуется в основном реактивными струями двигателей и концевыми вихрями от крыла.
[11] Гагарин В. Мой брат Юрий. С. 2.