№ 19-2006-1 |
Татьяна Чечина _________
Если человек просыпается с мыслями о любимом деле, спешит на работу, сочиняет танцы, вдохновенно проводит репетиции своего хореографического ансамбля, творит радостное, жизнеутверждающее искусство… и при этом ему 100 лет, — он достоин восхищения и высокого почитания. Таков Игорь Александрович Моисеев — легенда XX века, гордость национальной культуры, человек, который светом своей души озаряет искусство народного танца.
Кажется, что совсем излишне подробно представлять этого выдающегося соотечественника, чей талант так ярко сияет на небосводе нашей культуры. Достаточно произнести его фамилию и назвать Государственный академический ансамбль народного танца, который он создал в 30-е годы прошлого века и которым бессменно руководит до сих пор. Кто не видел в концертном зале или по телевидению русскую «Полянку», белорусскую «Бульбу», молдавскую сюиту «Жок», венгерское «Понтозоо», «Арагонскую хоту» на музыку Глинки, или «Половецкие пляски» А.П. Бородина — или что-то другое из репертуара прославленного ансамбля, насчитывающего сотни хореографических произведений?
Как Игорь Александрович ведет репетицию — это отдельный спектакль! Он складывается из ярких каждодневных миниатюр талантливой репетиционной и постановочной работы с солистами и всем коллективом. «Корпус! Откинь корпус! — звучит на весь зал, перекрывая музыку, голос Маэстро. — Радостнее вскиньте руки — это же праздник!» Сопереживает — все на его лице, в жестикуляции, в пританцовывающих под стулом ногах. Вот стремительно встает, хлопком в ладоши останавливает музыку: «Нет самолюбования… Нечетко!.. И не надо так высоко поднимать ногу — это дешевка! — И бросает батман точно так, как надо. — Танцуйте неповторимо: каждый раз, как в первый раз, освобождайтесь от традиционного исполнения». Танец продолжается; он уже не садится, стоя продолжает управлять репетицией, — стройный (до сих пор!), руки на талии, как обычно держат танцовщики, взирает властно и с бесконечной любовью на свое детище — дорогой и родной ансамбль. Подобно магу — нет, как Теург! — десятилетиями он вращает этот искрометный калейдоскоп, чтобы вечером на сцене очередного города или страны представить зрителям ослепительный, феерический праздник танца. Он — жизнедательный центр уникальной хореографической галактики. В ней сотни талантливых, необыкновенно выносливых в условиях высокой планки мастерства артистов — уже нескольких поколений. При ансамбле создана первая профессиональная школа-студия народного танца, которая готовит исполнителей не только для моисеевской труппы, но и для других коллективов страны.
Ежедневные репетиции, концерты в разных уголках России, по всему миру. Успех! Триумф! И розы, розы, розы…
21 января 2006 года. Кремлевский Дворец заполнен до предела. В зале — звезды отечественной культуры, высокие ценители искусства, многочисленные восторженные поклонники таланта Игоря Александровича Моисеева и мастерства его воспитанников. В ложе — сам Игорь Моисеев. Он, как всегда, сдержан; едва уловимое волнение изредка сменяет какую-то глубокомысленную отрешенность. В его честь в День Столетия — Гала-концерт «Дорога длиною в век». Звучит высочайшая оценка его деятельности в поздравлениях президента России, министра культуры, мэра Москвы и других гостей вечера. Выступает его ансамбль и артисты Большого театра, в котором более 80 лет назад начинался его творческий путь. Приношение Мастеру от звезд мировой сцены: танцуют солисты балета Венской оперы (Австрия), театра «Ла Скала» (Италия), Театра балета Мориса Бежара (Швейцария), танцовщицы из Испании (труппа Марии Пахес) и Америки (Театр танца Элвин Эйли — США). Выдающиеся артисты драматических театров и кино читают фрагменты из книги Игоря Моисеева «Я вспоминаю… Гастроль длиною в жизнь»[1]. В ней раскрывается панорама богатого творческого пути, оценка прожитых событий, глубокие размышления и тонкие остроумные заметки.
О чем думал он сам, присутствуя на собственном столетии? Может быть, вспоминал страницы далекого детства, когда искусство танца — его стихия, его судьба — как будто случайно явилось на жизненной тропе… В 1920 году 14-летнего Игоря отец привел в балетную студию, просто для того, чтобы у мальчика была хорошая осанка и манеры, а может, более всего опасаясь дурного влияния улицы. Александр Михайлович Моисеев был из обедневших дворян, имел юридическое образование, окончил философский факультет в Гейдельберге. Часто бывал в Париже, любил этот город, чувствовал там себя как дома. В Париже познакомился с Анной Грэн, полуфранцуженкой-полурумынкой, будущей женой и матерью Игоря. Именно от нее сын унаследовал изящество и утонченность. «Она была всего-навсего модисткой, — вспоминает Игорь Александрович. — До всего доходила сама. Могла сшить любую вещь, мужскую или женскую, могла сделать любую шляпку, придумать любой костюм… я чувствую, что мое творческое начало идет от нее»[2].
Родился Игорь Александрович в Киеве, где у отца была адвокатская практика, но его танцевальная биография началась в Москве. Как ни надеялся отец, что это лишь временное занятие и позже он отдаст сына в иное, более серьезное учебное заведение, но Терпсихора уже завлекла юношу в свои чертоги.
Ему повезло — ему всю жизнь везло! — быстро миновав студию, Игорь оказался в Хореографическом техникуме Большого театра в классе главного балетмейстера Александра Александровича Горского. Хотя семья Моисеевых в послереволюционное время жила очень бедно, юноша был истощен и часто болел, но окончил обучение в положенный срок и сразу был принят в кордебалет Большого театра. Бесспорным везением судьбы была встреча и работа с уникальным балетмейстером, основоположником неоклассицизма в балете Касьяном Голейзовским. Ученик Фокина, Голейзовский вошел в театр свежим ветром перемен в противовес «парфюмерным жестам» классики, привнося дух авангардизма 20—30-х годов. В театре его встретили неприязненно, обвинили в буржуазности, заклеймили «ниспровергателем исконных традиций». Ведущие артисты категорически отказывались участвовать в балетах Голейзовского. Молодежь, в том числе Игорь Моисеев, — наоборот, с интересом, с увлеченностью участвовали в творческих замыслах балетмейстера-новатора. Игорь Моисеев исполнял ведущие партии в балете «Легенда об Иосифе Прекрасном» на музыку С. Василенко, в «Теодолинде» на музыку Ф. Шуберта. Наверно, в этот юбилейный вечер, глядя на выступление молодых исполнителей Большого театра, Игорь Александрович вспоминал свои балетные премьеры… В том числе первую балетмейстерскую работу «Футболист» на музыку В. Оранского. Успех был ошеломляющий! В бывшем императорском театре, с его лебедями и сильфидами, всего через несколько лет после революции разворачивалась жизнь современников. В 24 года Игорь Моисеев был уже балетмейстером прославленного театра. «Это, конечно, уникальный случай в балетмейстерской практике, — вспоминает Игорь Александрович, — обычно у нас балетмейстерами становятся танцовщики, завершившие свою исполнительскую карьеру. Я считаю, что такой подход абсолютно ошибочен, ведь у молодости есть то, чего не приобретешь никаким опытом: горение новыми идеями и силы для воплощения»[3].
В те далекие двадцатые они, молодые, не только были открыты духу новаторства, но и знали цену рыцарскому благородству и преданности, которые довелось проявить в защиту своего кумира Касьяна Голейзовского. После смерти А.А. Горского руководителем балета собирались назначить В.Д. Тихомирова. Все понимали, что при такой власти Голейзовскому не выжить. Молодежь написала руководству Большого театра письмо с просьбой не назначать Тихомирова. В результате вышел приказ об отчислении из труппы ряда молодых артистов, среди которых был и Моисеев. Но борцы «за правое дело» отправились к самому Луначарскому. Именно Игорь Моисеев сумел придать разговору должную меру решительности и такта, и встреча с наркомом просвещения закончилась словами: «Завтра приходите в театр, вы будете восстановлены».
А жизнь уже приготовила следующее испытание. Остаться в театре — еще не значит быть артистом. Тихомиров (которого все же назначили) не мог простить дерзости молодого солиста и совершенно перестал занимать Моисеева в репертуаре. Игорь каждый день приходил на работу, участвовал вместе со всеми в экзерсисе, а после… оставался свободным. Но он сумел не отчаяться, не пасть духом, много и углубленно читал, изучал искусства. Это было важной основой для оформления его балетмейстерского таланта, который вскоре начал активно и по-новому раскрываться.
В начале 30-х годов в Большом появляются два ярких спектакля Игоря Моисеева: «Саламбо» по сюжету Г. Флобера и «Три толстяка» по сказке Ю. Олеши. Но розы успеха, брошенные на первые ступени избранного поприща, вновь больно кололи шипами зависти и театральных интриг. Очередной новый художественный руководитель Самуил Самосуд на все творческие предложения молодого балетмейстера отвечал отказом. Если Моисеев приносил классическое либретто, он говорил: «Как вам не стыдно, вы — молодой человек, вам надо думать над советской темой, а вы приходите ко мне с Шекспиром». Если предлагался современный сюжет, он отвечал: «Вы что, хотите, чтобы я шею свернул на советской теме?» Таков неписаный закон — только тернистый путь ведет к настоящим достижениям в искусстве. И может быть, сегодня, спустя 70 лет, Игорь Александрович жалеет лишь о том, что не успел поставить в Большом «Божественную комедию» Данте…
Именно в те годы трудного балетмейстерского поиска — «что делать, куда деваться?» — и пришла идея создать ансамбль народного танца. Игорь Александрович решительно написал об этом Молотову и получил ответное письмо с резолюцией: «Предложение хорошее. Поручить автору его реализовать».
Так Игорь Моисеев начал набирать первую труппу, формировать репертуар, определять творческую линию будущего коллектива. Любовь к народному танцу жила в его сердце с раннего детства: ребенком часто гостил у трех своих теток под Полтавой; они брали его на знаменитые Диканьковские ярмарки, куда со всей России привозили товары и где была представлена богатая панорама народного творчества. «На ярмарке мы могли видеть не только украинские танцы. И татары танцевали, и кавказцы танцевали… И это было настолько разнообразно, настолько живописно и нарядно по костюмам. Настолько это воздействовало на мое детское сознание, что я до сих пор вижу это перед глазами».
Углубляясь в работу над репертуаром, Игорь Александрович обошел и объездил верхом весь Памир, Белоруссию, Украину, Кавказ. Позднее полем его деятельности стали разные страны мира. Изучал не только движения, хореографию, но всю культуру народа, благо судьба щедро предоставляла такую возможность. И все-таки первая в мире практика сценического воплощения фольклора была трудной: ведь не было ни опыта, ни традиций. «Фольклор недостаточно любить, изучать, восхищаться им, его нужно развивать», — убежден Игорь Александрович. И он делал это мастерски: всегда оригинальное решение, талантливая режиссура. «Если я сейчас профессор, то надо сказать “профессор по самоучителю”, сам себя образовывал». Ценою тщательных поисков, вдумчивой интерпретации, упорства и любви к искусству ему удалось создать первый в мире Театр танцев народов мира.
Вот на Кремлевской сцене известный номер «Партизаны» из цикла «Советские картинки» — реликвия репертуара; поставлен в годы Великой Отечественной войны. Зал встречает его аплодисментами. Фигуры в длинных черных бурках стремительно скользят по сцене — неслышно движется, словно летит, конный отряд… Лирика и героика — сколько разнообразных ассоциаций он рождает. О чем вспоминает сейчас его автор, проживший всю историю советской страны? В одном из интервью Игорь Александрович, анализируя начало творческого пути, сказал, что такой ансамбль народного танца мог возникнуть именно в середине 30-х, в самые трагические для страны и народа годы. И сплетал он этот венок народной радости не по велению партии, не в угоду сталинскому тезису «жить стало лучше, жить стало веселее», а по какому-то внутреннему ощущению необходимости. «Его величество случай», — произносит он с особой значимостью, а в своей книге признается: «Такое впечатление, что кто-то переставлял на те места, на которые было нужно».
Всегда был под пристальным оком руководителей страны. В начале творческой деятельности его на машине НКВД доставляли на Лубянку, чтобы заказать очередную физкультурно-парадную постановку на Красной площади, которые проходили с огромным успехом. Порой по дороге было страшновато — никто в те годы не мог быть уверенным в том, что это не последний путь; но он никогда не работал в угоду властям: 18 раз Моисееву предлагали вступить в партию — рисковал, но отказывался. Его ансамбль уже был участником привилегированных концертов в Кремле, а у них все еще не было своего помещения. Их гнали, как «сокрушителей паркета», из всех клубов, где приходилось репетировать. Были репетиции даже на платформах вагонов, на перронах, на лестницах. Игорь Александрович всегда стремился побеждать обстоятельства, и все налаживалось благополучно.
Цветами был устлан широкий гастрольный путь. Ансамбль Моисеева первым в послевоенные годы представлял нашу страну за рубежом: Финляндия (1945), Китай (1954), Франция (1955), Ближний Восток (1956), США (1958), Южная Америка (1963), Индия (1974). Не парадным завышенным тоном звучали на вечере столетнего юбилея слова о том, что гастроли в Европе сорвали пресловутый «железный занавес», а выступления в США растопили льды холодной войны. Американская пресса, выражая восхищение, перемешанное с естественной долей подозрения, писала: «Если эти переодетые чекисты так танцуют, то как же у них танцуют настоящие артисты?..», «Если они так танцуют, то как же они воюют?!»
Триумф — обычный эпитет, сопровождающий сценическую биографию его коллектива. Но Игорь Александрович никогда не упивался славой и победами. «Я всегда смотрю чужими глазами на свои постановки. Поставил танец — забудь о нем, дождись, пока в тебе проснется критик», — говорит он в одном из интервью. «Никогда не восхищаться сделанным» — кредо его творческой жизни, созвучное с любимым выражением Лао-Цзы: «Достигать, но не обладать».
…Сегодня ансамбль выступает для своего Учителя с особым вдохновением. Пленительный корейский номер с веерами, зажигательный греческий «Сиртаки» на музыку М. Теодоракиса, «Сицилийская тарантелла La karetta» — в каждом танце живет сама душа Маэстро. Блистательная техника, изумительная слаженность — ведь на сцене одновременно в неимоверном темпе танцуют полсотни человек! Высокая хореографическая культура. Он выковывает в своих артистах разные грани мастерства, в том числе этическую способность к коллективному сотворчеству. Никто не вправе выразить свое превосходство перед другими. Хотя в его постановках предостаточно сольных моментов, не в шутку объявляет: «Выгоню с работы, если узнаю, что кто-то называет себя солистом».
Игорь Александрович вырастил немало помощников, но на чье-то сожаление о том, что не воспитал себе замены, достойного преемника, отвечает очень убедительно: «Смену можно воспитать в исполнительском искусстве, но не в творчестве. Даже очень талантливый человек будет все-таки уже другой, с другими вкусами, с другим менталитетом. Можем ли мы упрекать Пушкина, Достоевского, Толстого в том, что они не воспитали преемников?»
Вспоминаются ли ему сегодня миллионы благодарных зрителей, их счастливые улыбки в десятках стран на всех континентах? В Чехословакии каждый номер танцевали 2-3 раза, в Америке люди сутками стояли, сидели и спали в очередях за билетами «на Моисеева», в индийском городе Мадрасе всех танцоров густо осыпали цветами. «…Но особенно мне запомнилась поездка в Сараево. На площади перед театром собрался весь город. Когда мы вышли из поезда, публика, раздвинувшись в обе стороны, стала бросать нам под ноги розы. Февраль, шел мокрый снег, мы поначалу поднимали цветы, но поднять все было невозможно. И по ковру из роз мы прошли в театр. Как можно такое забыть?!»
Долгую жизнь он шел сквозь овации и аплодисменты, понимая, что это ликование есть отзвук зрительских сердец на то всечеловеческое чувство радости, которое он сумел запечатлеть в искусстве народного танца. Потому, что в радости этой выражена глобальная идея соединения людей и созидания мира.
В чем тайна Игоря Моисеева? Ведь каждый его хореографический спектакль не просто представление ради развлечения публики — это истинная мистерия Красоты. На будущий год ансамблю исполняется 70 лет. Много ли танцевальных коллективов доживали до такого славного возраста, не утратив своей неповторимости и своеобразного творческого куража, равного которому не сыскать во всем мире?! Прославленный ансамбль удерживает высокую ноту эстетики и мастерства, несмотря на то, что уходят прежние артисты и приходят новые. Приходят — и сразу попадают в накопленную десятилетиями атмосферу, которая моментально задает молодым нужную тональность, и они следуют ей так же преданно и достойно, как и их предшественники.
Сегодня ансамблю трудно, как и всем, кто, не размениваясь на соблазны сценической мишуры, упорно продолжает действовать в пространстве неподдельной, чистокровной культуры народно-сценического танца. Директор ансамбля Елена Щербакова, ближайший помощник Игоря Александровича, говорит о том, что финансовые проблемы усложнили организацию гастролей (по России даже более, чем за рубежом) для коллектива, в котором 110 человек. Порою нет возможности взять с собой оркестр — выступать приходится под фонограмму. Но никогда не снижается качество исполнения, и танцевальную труппу не сокращают ни при каких условиях. Весной текущего года благодаря поддержке спонсоров ансамбль проведет гастроли по восьми российским городам, продолжая праздновать столетний юбилей бессменного руководителя. И как всегда, во все годы и в любом уголке земли и, конечно, родной страны, в многокрасочном калейдоскопе восхитительных программ знаменитого ансамбля ликует сама душа Игоря Моисеева.
Низкий Вам поклон, Игорь Александрович! За все, что Вы сделали для России, для всех живущих на Земле, явив всемирную отзывчивость на прекрасное. Вы и все, кого мы можем поставить с Вами рядом, — а их так немного! — спасаете Красоту и тем самым — человечество, потому что Красота дает желание жить, и надежда, что она нас не оставит, держит мир на плаву.
[1] Моисеев И.А. Я вспоминаю… Гастроль длиною в жизнь. М., 2001.
[2] Круглый юбилей Игоря Моисеева / http://www.tvkultura.ru
[3] См.: http://www.biograph.ru/bank/moiseev